Тонкий мир

Максимилиан обернулся ко мне и медленно склонил голову на бок. Я видела все необычайно четко — тень от каждой ресницы, темный волос, выскользнувший из прически и перечеркнувший наискосок лицо, линию губ, словно прорисованную тушью.

— Найта… Такая сильная и храбрая, — он вдруг оказался совсем близко, и даже в трансе я не сумела за ним уследить. — И такая наивная, — горячие, словно раскаленные пальцы коснулись моего виска, огненной меткой скользнули вниз. Меня не парализовало, я не оцепенела — просто вдруг пропало всякое желание двигаться. — Не бойся, я не съем твоего наставника. Но могу я получить чуть-чуть… удовольствия?

— Нет, — сказала я.

— Могу, — улыбнулся князь. На этот раз клыки было прекрасно видно.

Острый коготь кольнул в шею — не больно, как искра из костра.

Я прерывисто вздохнула — и отключилась.

Лежать было очень удобно — под спиной что-то мягкое, голова на прохладном шелке подушки, одеяло теплое, но почти невесомое… Только шея почему-то онемела. Но разбудило меня вовсе не это, а сладкий запах свежеиспеченной сдобы.

Сначала я даже приняла его за галлюцинацию. Но в нем было столько оттенков… Мягкость масла, острая кислинка теста, свежесть горячего яблочного варенья, которая мягко обволакивает язык, почти обжигая, стоит лишь откусить пирожок…

Та-ак.

Пироги с яблоками. И с корицей. Я знаю только одного человека… одну особу, которая может готовить их так, что даже аромат даже мертвого из могилы подымет.

Я открыла глаза.

Полумрак, картины на стенах и ужасные золотистые портьеры до пола, которые мне никогда не нравились… Малая гостиная в усадьбе Лиссэ, я полагаю.

Совсем близко, за дверью, контур которой мягко светился, разгоняя темноту в комнате, тихо смеялись, звякали чашками о блюдце и вполголоса переговаривались.

Я искренне обиделась. Вот ведь… аллийцы. Пьют чай, а меня не зовут.

Стоп. Нападение — голод Ксиля — обморок — дом Лиссэ… Если в комнате аллийцы — а я совершенно точно слышала хихиканье Ани и глубокий голос Дэйра — то где тогда прикопали труп поверженного князя? Гм… зато сразу понятно, что празднуют.

Ворча и потирая шею, как старушка, я сбросила одеяло, влезла в домашние туфли и пошлепала к двери. Разумеется, она была только прикрыта— от кого ее запирать? Но увиденная картина поразила меня настолько, что я быстро захлопнула дверь и ущипнула себя за руку. Похоже, не сплю.

Но ведь это же не может быть правдой! Тетушка Лиссэ, с улыбкой протягивающая нахальному князю пирожок на блюдце — не с ядом, случайно? Дэйр, доливающий князю в чашку кипятка — в чашку, а не на колени! И Ани… кстати, где Ани?

— Э-э… — я робко выглянула из-за косяка. — Ребята, вы мне не снитесь? Вы друг друга еще не покусали?

— Ну, кое-кто и покусал, — с легким неодобрением покосилась Лиссэ на жмурящегося, как довольный кот, князя. «С легким неодобрением! Это не Лиссэ, это ее клон!», — с ужасом подумала я. Или Ксиль промыл им мозги. Ага, точно. — Но все уже улажено. Нэй, дорогая, проходи, садись. Мы как раз пьем чай. Не думала, что ты так быстро очнешься. Присаживайся здесь, — аллийка подвинулась, освобождая мне место.

Я послушно плюхнулась на диван, взяла чашку… И именно этот момент Дэйр выбрал, чтобы сказать:

— Ну что, Ксиль? Уже распробовал варенье? — и, после паузы: — Может, еще порцию?

Я посмотрела на идиллически-скромного князя, на добродушную Лиссэ, на беззаботного целителя… и тихо ответила, пусть и обращались не ко мне:

— Нет, думаю, пока хватит. Напробовалась.

И, кажется, только мне было не смешно…

Отступление третье. Пока Найта была в отключке

Когда Найта обмякла в объятиях князя, острый ум восьмитысячелетнего аллийца родил только одну мысль:

«Dess!»

— Теперь ты нам не помешаешь, Найта, — с щемящей душу нежностью прошептал Максимилиан, осторожно укладывая девушку на землю. — Девочка моя…

— Замерзнет, заболеет и обидится, — ровным голосом заметил Дэйр, надеясь, что «обидится» сойдет за угрозу. «Надо было не просто переругиваться с Меренэ, а опыт перенимать», — пронеслась тоскливая мысль. И тут же потянула за собой другую: если на празднике сестрица сцепится с этим… с этим… в общем, кто-то один точно пострадает. А может, и оба.

Какая приятная мысль.

— Не замерзнет, — оборвал сладкие грезы князь. — Она в доспехах, сапогах и в теплой шапке, — и, не удержавшись, добавил: — А если от чего и заболеет, то оттого, что кое-кто напихал ей снега за шиворот. И как додумался?

— Это была самооборона, — вяло возмутился Дэриэлл, искоса поглядывая на бесчувственную Найту. В этой картине — тоненькая темноволосая девчонка, дремлющая на холодном снегу, как у себя в кровати — было что-то отвратительно неправильное. — К слову, кто мне по затылку запустил снежком?

— Я, — ухмыльнулся Максимилиан, подступая на шаг ближе. — Что теперь, и меня попытаешься в сугроб окунуть?

Дэйр кисло подумал, что ключевое слово здесь «попытаешься».

— Вряд ли.

— Тогда беги, — насмешливо посоветовал князь. — У тебя длинные ноги, а значит, неплохие шансы.

Дэриэлл сощурился.