Топоры и стрелы

Вильгельм и Генрих в выступлениях против отца как-то не замечены – в отличие от Роберта. Тот знал, что отец собирается оставить ему после своей смерти Нормандию, и начал требовать ее в управление уже сейчас. Вильгельм отказал, справедливо предполагая, что чрезмерно усилившийся сыночек может доставить ему серьезные хлопоты.

Тогда Роберт отправился в Нормандию и в сговоре с некоторыми местными баронами и французским королем попытался взять там власть. Самолично явившийся туда с войском Вильгельм сыночка из герцогства вышиб и осадил в замке Жеберуа, расположенном на восточной границе Нормандии.

Осажденные устроили вылазку. Роберт столкнулся с отцом, сшиб его с коня и едва не убил. Спас короля англичанин, некий Токиг из Уоллингфорда, судя по имени, как раз сакс, а не нормандец. Он отбил атаку Роберта и отдал королю свою лошадь. Сынок с честнейшими глазами уверял потом, что в горячке боя попросту не узнал отца.

Как оно было на самом деле, один Господь Бог ведает. Возможно, и вправду не узнал. Или совсем наоборот. В конце концов, от власти над Нормандией его отделял один-единственный удар меча.

По складу характера Вильгельм во многом напоминал Сталина, был весьма жесток, но не злобен и не мстителен. Он поверил непочтительному сыночку или изобразил это и отпустил его с миром. Тот на какое-то время унялся.

По завещанию отца Вильгельму-младшему досталась Англия, Роберту – Нормандия, а младшенькому Генриху – всего-то пять тысяч фунтов стерлингов серебром. Для тех времен сумма очень даже приличная, но безусловно мизерная по сравнению с тем, что обломилось двум старшим. Все обстояло почти так же, как в одной из самых известных сказок Шарля Перро. При дележе наследства старшему брату досталась мельница, среднему – осел, а младшенькому – только кот, тогда еще сапог не носивший, щеголявший босиком.

Вильгельм поспешил в Англию, где и короновался. Начало его царствования оказалось бурным. Часть нормандских баронов заперлась в своих замках и отказалась присягать новому королю. Как вскоре стало известно, они хотели видеть королем не Вильгельма, а Роберта.

К ним быстренько примкнул Одо, только что амнистированный. Должно быть, за годы заключения он соскучился по активной политической жизни, собрал кое-какие силы и захватил замок Рочестер.

При подавлении бунта Вильгельм применил тот же метод, что когда-то его отец. Он натравил на мятежных нормандцев коренных англичан, которым пообещал много хорошего, в том числе заявил, что разрешит всем и каждому охотиться в заповедных королевских лесах. Англичане вновь с превеликой охотой ухватились за приятную возможность безнаказанно резать нормандцев. Они быстро утихомирили баронов, вышибли Одо из Рочестера. Он бежал в Нормандию, в свое епископство, и никогда больше в Англию не возвращался, опасаясь, что в следующий раз отправкой на зону не отделается.

Почувствовав себя на троне более-менее уверенно, Вильгельм решил захватить и Нормандию. Роберт Коротыш, сидевший там, своей судьбой в общем и целом был доволен и на большее не претендовал. История повторилась, только с обратным знаком. Теперь Вильгельм вторгся с войском в Нормандию. Началась долгая, кровопролитная война, брательнички наседали друг на друга как разъяренные псы.

Потом в это дело вмешались могущественные бароны Вильгельма, которым война надоела. Они помирили братьев. Те облобызались и заключили письменный договор, в котором обязывались не воевать друг против друга. Англию с Нормандией должен был получить тот из них, кто переживет другого.

За чаркой-другой эти владетельные особы очень быстро договорились вместе пойти войной на младшего брата, Генриха Грамотея. На деньги, полученные в наследство, он купил у Роберта имения в Нормандии и жил там мирно, не вмешивался в большую политику. Однако именно такое вот поведение и делало его крайне подозрительным в глазах братьев. В тихом омуте, известно, черти водятся, сегодня он сидит тихо, а завтра, чего доброго, что-нибудь такое задумает.

Любящие братцы захватили имения Генриха, совершенно не готового к нападению с их стороны. Потом они осадили его в замке, стоявшем на горе Святого Михаила в Нормандии, однако великодушно позволили бежать. После этого Генрих долгие годы скитался по Европе и, кажется, был весьма стеснен в средствах. Частенько именно такова бывает участь грамотеев, даже если они принцы. Однако забывать о нем мы не будем.

Вильгельм вернулся в Англию. Ни одного из своих обещаний, данных подданным, он не выполнил, должно быть, считал себя полным хозяином своего слова. Хотел – давал, хотел – брал обратно. Англичане возмущались по углам и в пивных, но открыто выступать против короля опасались.

Вот кстати. Никто не спорит, нормандцы изрядно притесняли и грабили саксов. Но жалобы этих бедолаг на иноземное засилье выглядят как-то где-то и смешными. Саксы немного подзабыли, что их собственные предки несколько столетий назад нагрянули в эти земли, не то что ограбили, а начисто выгнали с них кельтов.