Товарищ гвардии король

— Нет, мы не в курсе, — предельно честно ответил я. И, в принципе, нисколько не покривил душой. Да, послужил причиной этих слухов, но их самих не слыхал.

— Давно уже было, — пояснил Иосиф Виссарионович. — Товарищи, а что это мы на пороге стоим? Соломон Борухович, вы закончили обниматься?

— А я разве задерживаю? Можете начинать без меня. Вы разве не видите — Изяслав Родионович ещё не охвачен братской любовью моего народа.

— Еврейского, что ли? — удивился Будённый.

— Ай, не говорите глупости, Семён Михайлович, — всплеснул руками Сагалевич. — Откуда в моей стране еврейский народ? Они все у вас. А у меня, согласно последней переписи населения, их и не осталось. Разве что только я, тётя Роза Гогенцоллерн с семейством, два разорившихся банкира, аптекарь Гоги Ревазович Циммерман, бригада сталеваров да четыре дивизии быстрого реагирования. И всё. Говорю же — уехали все. Бедно живём.

— Совсем бедно? — уточнил Изя.

— А вы имеете что-то предложить на продажу? — сразу оживился Сагалевич.

Сталин махнул на них рукой и обратился ко мне:

— Пойдёмте, Гавриил Родионович, перекусим чем Бог послал.

— Ага, засмеялся Будённый, — раскулачим Клима, пока его дома нет.

Уже за столом, когда слегка расслабились после пары рюмок и позволили себе расстегнуть верхние пуговицы кителей, вождь пояснил отсутствие товарищей Ворошилова и Каменева:

— Климент Ефремович с Сергеем Сергеевичем проводят совместные советско-норвежские учения в районе озера Имандра.

— Там и мои войска есть, — похвалился Соломон Борухович.

— Интенданты третьего ранга военнослужащими не считаются, — отрезал Сталин.

— А бойцы невидимого фронта? — парировал Сагалевич.

— Лапландские?

— Ага.

— Тем более.

— Зря вы так, товарищ Сталин. Люди старались.

Из дальнейшего разговора я понял одно — во время нашего отсутствия жизнь не останавливалась и била ключом. Так, например, разведка Балтийской Конфедерации провела против враждебной Финляндии многоходовую операцию, результатом которой стало появление на карте почти независимого Великого Саамского Конунгства в составе Мурманской области. Единственной ошибкой эмиссаров Сагалевича было то, что они слишком буквально следовали заветам классиков и начали действовать строго по инструкции, составленной основоположниками марксизма-ленинизма.

Революционная ситуация в Лапландии долго не складывалась — митинги и демонстрации, проходившие в тундре, оставались незамеченными большей частью прогрессивной общественности. А массовые забастовки привели к не менее массовому падежу оленьего поголовья. Так продолжалось примерно полгода, пока из Москвы не протянули руку помощи. Приехавшие специалисты, старшие лейтенанты Кулькин и Ершов, осудили оппортунизм саамских революционеров и принялись за работу. И она пошла…

Уже через месяц вышеназванные товарищи, ставшие к тому времени капитанами, были всенародно избраны на ответственный пост лапландского конунга. Но так как должность на двоих не делилась, пришлось образовать дуумвират под общим именем Александров Первых. В Гельсингфорсе о появлении сепаратистов узнали слишком поздно и не успели помешать вводу на территорию Великого Саамского Конунгства войск дружественных Норвегии и Советского Союза. Опасаясь нависшей угрозы, Финляндия была вынуждена спрямить линию государственной границы в районе Печенги и уйти с полуострова Рыбачий.

Ситуация с белофиннами всё более обострялась, порой доходя до пограничных конфликтов с применением авиации советской стороной. К слову сказать — финны белыми уже с год как не считались. Всемирный съезд Белого Движения, состоявшийся прошлым летом в Вильно, постановил исключить генерала Маннергейма из всех списков и учебников, заклеймив позором как предателя и пособника интервентов. С лёгкой руки председательствовавшего на съезде Бориса Михайловича Шапошникова в обиход вошло новое слово "либераст" для обозначения подобных двурушников и буржуазных прихвостней.

На робкие протесты с трибуны Лиги Наций о недопустимости иностранного вмешательства в дела суверенной Финляндии глава советской делегации Анатолий Анатольевич Логинов совершенно прозрачно намекнул так называемому мировому сообществу на статью пятьдесят восемь УК РСФСР, которой с недавних пор государственные границы не являлись препятствием. После демарша нарком иностранных дел СССР покинул заседание, бросив на прощание историческую фразу, мгновенно облетевшую весь мир: — "Пиписьками захотели померяться, сцуко?"

Но всё же первое государство рабочих и крестьян дорожило своей репутацией самого миролюбивого. И сейчас в задачу отправившихся на Север Ворошилова и Каменева входило недопущение любой двусмысленной ситуации. Враг непременно должен проявить агрессивную сущность и напасть первым, к чему прикладывались немалые усилия. Но агрессор почему-то медлил, несмотря на то, что наиболее боеспособные советские дивизии отправились добровольцами на Европейскую войну.

— Что там новенького в Европах? — между делом поинтересовался Сагалевич, обильно намазывая горчицей свиной эскалоп. — Племянники мои соответствуют?