Товарищ гвардии король

Москва встретила нас мелким нудным дождиком и почётным караулом, который выстроился на оцепленном автоматчиками перроне Белорусского вокзала. Оркестра и пионеров с цветами не было. И студенток тоже, что не могло не расстраивать. Вместо них присутствовал Семён Михайлович Будённый, салютующий Почётным Революционным оружием. При виде золотой шашки глаза генерал-майора Раевского засияли нездоровым блеском. Зная его патологическую страсть к холодному оружию вообще и к наградному в частности, можно было спрогнозировать мысли Израила на несколько часов вперёд. Да и пусть. Пока у него есть цель, бредовые идеи о прогрессорстве отойдут на второй план. К сожалению, не покинут насовсем, но хотя бы до вечера человечество в безопасности.

Пока командовавший караулом подполковник заставлял своих бойцов производить нелепые и смешные размахивания карабинами, мы, не доверяя помощи проводников, выгрузили багаж. Подошедший Семён Михайлович с уважением покосился на ящики, украшенные неизвестной ему маркировкой, баулы ярко выраженного милитаристского вида и вскинул руку к фуражке.

— Здравия желаю, товарищи генералы.

— И вам не хворать, товарищ Будённый, — вылезший вперёд Израил пожал протянутую руку и сразу перешёл в наступление. — Златоустовская?

— Кто, шашка? Вам не понравится, Изяслав Родионович.

— Это почему? Прошлая очень даже ничего была… Давайте опять меняться.

— Товарищ Раевский, не мельтеши, — я решительно пришёл на выручку к легендарному командарму. — Добрый день, товарищ генерал-лейтенант. Нам, помнится, тогда даже и попрощаться толком не удалось.

— Это да… вы так неожиданно убыли.

— Мы же военные… хм, люди, Семён Михайлович. Правда, Лаврентий Павлович?

Берия промолчал. Он только улыбнулся, отчего начальник почётного караула вдруг заметно побледнел и вытянулся по стойке "смирно". Сопровождающие Будённого офицеры сделали шаг назад.

— Понимаю, кивнул командующий бронетанковыми войсками, по простоте душевной не заметивший некоторых нюансов поведения своего окружения. — Товарищ Сталин просил передать извинения — он не смог приехать. Дела.

На этот раз улыбнулся я. Сам позавчера в телефонном разговоре убеждал Иосифа Виссарионовича не привлекать лишнего внимания к нашим скромным персонам. К славе мы, за редким исключением, занятым сейчас созерцанием вожделенной шашки, не стремимся. Да и странно будет, если встречать трёх самых обыкновенных генералов, каких сотни, приедет Генеральный Секретарь ВКП(б).

— Сейчас в гостиницу, Семён Михайлович? — ещё во время памятного чествования челюскинцев в Кремле мы стали называть друг друга по имени и отчеству.

— Ни в коем случае, Гавриил Родионович. Товарищ Сталин просил привезти вас сразу на дачу к товарищу Ворошилову. Не против?

— Ни в коем случае, — повторил я слова Будённого и повернулся к Изе и Лаврентию: — Вы как?

— А багаж? — удивился Израил. — Нас с автоматами к Сталину не пустят.

— Пустят, — успокоил Семён Михайлович. — Есть особое распоряжение.

— Да? Тогда я и гранаты возьму. А остальное пусть грузят в багажник.

На даче нас ждал сюрприз. Из-за спины Иосифа Виссарионовича вдруг вынырнул подозрительно знакомый человек в странной военной форме и церемонно поклонился. На его плечах в такт поклонам колыхнулась густая бахрома роскошных эполет с шитым золотом вензелем "СБ".

— "Служба безопасности" — расшифровал Лаврентий Павлович и в недоумении поправил пенсне.

— Соломон Борухович! — радостно воскликнул Изя и схватился за бумажник.

Да, это был он. Бывший зека с затерявшегося в Северном Ледовитом океане судна, страстный любитель радиосвязи на коротких волнах и профессионал по вскрытию чужих сейфов, человек, имеющий многочисленных троюродных родственников в половине цивилизованного и трети нецивилизованного мира. Нынешний президент Балтийской Конфедерации, дядя галицийского кагана и корсиканского короля… Это всё он — Соломон Борухович Сагалевич.

А ведь изменился с момента нашей последней встречи. Причём в лучшую сторону. Немудрено, что многоопытный Лаврентий Павлович не узнал его сразу. Округлился, отъелся, и из древнего старика стал пожилым, но вполне ещё крепким мужчиной.

— Товарищи, вы таки представить не можете всей радости, которую имеет старый Соломон от этой встречи! — в порыве чувств Сагалевич бросился обниматься.

Я не стал уклоняться, только спросил после взаимных похлопываний по спине:

— Вы, Соломон Борухович, разве уже без внутреннего содрогания произносите слово "товарищ"?

— Таки да! — балтийский президент отпустил меня и переключился на Лаврентия Павловича. — Вспомните, кем был Сагалевич в бытность свою господином? А лучше не вспоминайте. Зато сейчас… Представляете, в прошлый визит в Лондон, четыре констебля упали в обморок едва увидев мой паспорт. Таки не поверите — никого не трогал!

— И не верьте, — наконец-то Сталин смог вставить хоть слово. — Полицейские испугались не его, а буденновки. Вы слышали клеветнические измышления западной прессы о разгроме Лондонского зоопарка дивизией красных конников?