Трагедия личности

Следующая добродетель — Верность. Когда в период полового развития человека созревает его сексуальность, он еще не готов быть супругом или родителем. В самом деле, это серьезный вопрос — делает ли человека ранняя свобода в прямом использовании его сексуальности более свободным как личность в качестве гаранта свободы других. Во всяком случае, равновесию этого молодого человека решительно угрожает двойная неуверенность в недавно созревшем сексуальном механизме, который нужно держать в состоянии ожидания во всех или некоторых из его функций, пока он готовится занять свое место в мире взрослых. Его вытекающая отсюда импульсивность, перемежающаяся с принудительным ограничением, хорошо известна и подробно описана. Во всем этом, однако, за внутренней согласованностью и прочным набором ценностей можно распознать «идеологические» искания, и я бы назвал данное качество эго, которое появляется начиная с юности, Верностью.

Bepность — это способность сохранять преданность, которая свободно избирается, несмотря на неизбежные противоречия системы ценностей.

Это краеугольный камень личности, и она получает вдохновение от подтверждающих идеологий и товарищей.

В юности такая истина проверяет себя несколькими способами: высокое чувство долга, точности и правдивости в пределах реальности: чувство правдивости как в искренности, так и в убеждении, качество подлинности, как в достоверности, свойство преданности, «приверженности», честность по отношению к правилам игры, и, наконец, все, что имеется в виду под привязанностью — свободно даваемая, но обязывающая клятва, роковым образом предусматривающая проклятие, которое постигает отступников.

Когда Гамлет, эмоциональная жертва вероломства своих королевских родителей, ставит вопрос: «Быть или не быть?», он демонстрирует на словах и на деле, что для него «быть» возможно лишь при условии сохранения верности (себе, любви, короне), а остальное — это смерть. Культуры, общества и религии предлагают юноше в виде духовной пищи некоторую истину в обрядах, в ритуалах подтверждения в качестве члена тотема, клана или веры, нации или класса, которые отныне должны быть его сверхсемьей. В настоящее время мы также обнаруживаем могущественные идеологии, которые требуют и получают верность (и, если требуется, раннюю смерть) от молодых.

Кроме всего прочего юноше необходимо подтверждение со стороны взрослых и сверстников. Личность обязана своей эволюционной и исторической значимостью тому факту, что пока социальным группам людей, не составляющим уже вид в природе, но не представляющим еще человечества в истории, потребовалось почувствовать с тщеславием или уверенностью, что они какого-то особого вида, который обещает каждому индивидууму участие в группе избранных.

Племенная, национальная или классовая группа требует, однако, чтобы человек считал все иное враждебным, и по крайней мере некоторые люди стали считать других врагами, относясь к ним с немотивированной жестокостью, которая отсутствует в животном мире. Во всяком случае, потребность в принадлежности к группе более высокого статуса вкупе с гордостью технологией заставили человека эксплуатировать и уничтожать себе подобных с абсолютным спокойствием. Какого бы уровня технологии ни достиг человек, он может скатиться до архаической погони с отмщением: он может охотиться на людей другой расы, нации или класса, он может порабощать их в массовом порядке, торговать ими, лишая имущества и свободы, убивать их в «мясорубках» или хладнокровно планировать их массовое уничтожение.

Пожалуй, еще более удивительно, что он может относиться к своим собственным детям как к «чужим», как к «почве», которую нужно засадить своими ценностями, как к животным, которых нужно выдрессировать, держа в руке кнут, как к собственности, которой можно распоряжаться, как к дешевой рабочей силе, которую можно эксплуатировать.

Все это, в разное время соответствовало характеру технологии настолько самодовольной, что даже благородные люди не могли позволить себе поступить иначе без того, чтобы их сочли предателями некоего превосходства или нарушителями солидарности. В нашу эпоху безграничной технологической экспансии, поэтому, вопрос будет в том, что человек может позволить себе и решить не использовать, не изобретать и не эксплуатировать — и все же сохранить свою личность.

В наше время идеологии берут верх там, где отступает религия, представляя себя (кроме других, более практических притязаний) в качестве исторических перспектив, к которым следует обращать индивидуальную веру и коллективное доверие. Как и религии, они противопоставляют угрожающему чувству отчуждения положительный ритуал и утвердительную догму и суровый и жестокий запрет на отчужденность в своих собственных порядках или в стане врагов. Они, не колеблясь, сочетают магию с техникой, усиливая звучание Одного Голоса, вещающего из ночи, и увеличивая и тиражируя Одно Лицо в центре внимания массовых сборищ.