Трагедия личности

Где мы находимся? В наше время можно впервые рассматривать один человеческий вид с одной общей технологией и на одной планете, окруженной «открытым космосом». Природа истории должна измениться. Она больше не может оставаться хроникой высоких свершений самых развитых цивилизаций, их исчезновения и замены. Для совместного выживания необходимо, чтобы человек представлял новые этические альтернативы, подходящие для вновь развивающихся, а также переразвившихся систем и тождеств. Более универсальный стандарт совершенства будет более реалистично служить связующим звеном между внутренним и внешним миром человека, чем компромиссы, вытекающие из власти моральных абсолютов; он будет признавать ответственность каждого индивида за потенциалы всех поколений и всех поколений за каждого индивида, и это более одушевленный способ, чем тот, который давали прежние системы этики.

Как мы убедились, индивидуальное эго может быть сильным только через взаимную гарантию силы, данную и полученную всеми, чьи жизненные циклы совпадают. Какие бы ни были у человека шансы преодолеть свои ограничения, его эго, по всей видимости, зависит от его прежней способности в его одном-единственном жизненном цикле быть полностью включенным в последовательность поколений.

Таким образом, изучение этих чудес повседневной жизни кажется необходимым для оценки процесса, в котором человек участвует, сотрудников, с которыми он работает, и силы, на которую он может рассчитывать, когда пытается придать более одностороннее направление своему будущему курсу.

Психическая реальность и историческая действительность[26]

Среди историй о фрейдовском доаналитическом периоде, которые приобретают мифологические очертания, есть рассказ о том, как однажды Шарко на одном из своих вечерних приемов во время профессионального разговора об истерии у женщин «вдруг выпалил с большим оживлением: „Но в подобных случаях это всегда женская природа, всегда… всегда… всегда…“ Помню, как я остолбенел от изумления и спросил себя: „Ну, если он об этом знает, почему никогда так не говорил?“ … Вскоре это впечатление забылось, анатомия мозга поглотила весь мой интерес»[27].

С тех пор психоаналитическое просвещение завершило свой полный цикл и что-что, а сексуальность никогда не остается неупомянутой на вечерних приемах. Наследники радикального учения несут двойную ношу: они должны сообща освоить то, что основатель учения сделал в одиночку, и в то же время двигаться вперед, не успокаиваясь достигнутыми успехами. Время от времени они могут спрашивать себя, чего они достигли и о чем они говорят «с большим оживлением», не будучи убежденными, что это и есть момент открытия.

Одним из таких моментов, я полагаю, является наше знание о психической силе человека. Все мы слышали, как психоаналитики (включая нас самих) в частных беседах или в моменты непринужденного обсуждения в клинике с удивлением описывают случай выздоровления какого-либо пациента. Такие случаи часто трудно классифицировать, потому что они оказываются результатом неожиданных столкновений с «запредельным миром» и с возможностями, лежащими за пределами теоретических предсказаний.

Во время беседы в узком кругу Анна Фрейд заметила, что дети, которые чувствуют, что их любят, становятся красивее. Неужели либидо, полушутя заметили беседующие, «перепрыгивает от одного человека к другому?» Так или иначе, наша теория внутренней психической экономии не раскрывает нам, какая энергия преобразует весь облик человека и повышает его жизненный тонус. Не является ли это существенным ограничением психоанализа? Можно ли выстроить концепцию человека, взяв его во фрагменте острого внутреннего конфликта, который он либо уже преодолел, либо готовится преодолеть?

Откровенно говоря, я не знаю, соглашусь ли я с такими ограничениями или встану на точку зрения всестороннего рассмотрения, но у меня такое впечатление, что результатом нашей нерешительной и двусмысленной концепции реальности является неумение объяснить важные свойства адаптивного и продуктивного действия в их отношении к важному феномену силы эго.

Что мы имеем в виду, когда говорим о познаваемости объективной реальности? Гартман сформулировал принцип реальности как «тенденцию принимать в расчет адаптивным образом… все то, что мы считаем реальным свойством объекта или ситуации»[28]; психоаналитическое значение термина «реальность» было снова сформулировано Гансом Ловальдом[29], как «мир вещей, реально существующих во внешнем мире». Критерии реальности, по Фрейду, это (как не без критики указал Гартман) «критерии науки, или, вернее, то, что находит свое наиболее ясное выражение в науке… которая признает „объективным“ то, что можно проверить определенными методами».