Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Вы знаете знаменитую полемику, одну из трёх знаменитых философских полемик, которые определили русский XX век, — полемику Розанова и Мережковского, полемику Ильина и Бердяева и спор Сахарова с Солженицыным. Собственно, весь русский XX век укладывается в эти три спора. Так вот, я не скажу, что я уж в этой полемике о русском фашизме целиком на стороне Бердяева. Бердяев тоже великий путаник и в известном смысле демагог, он часто утверждал взаимоисключающие вещи, более публицист, нежели мыслитель. Но он верно уловил опасность, которая есть в книге Ильина. Ильин же не просто так стал любимым философом и цитатником российских властей в последние годы. Ну, сейчас, слава богу, его сменили Карамзин и Менделеев. Конечно, Ильин — опасный философ.

Просто я верю в то, что без силы внутренней и без силы внешней противостоять злу невозможно. Вот стоит перед тобой наглое, разнузданное, самодовольное зло, рыгает тебе в лицо, обижает твою девушку — ну что с ним делать? Лекции ему читать, что ли? Да нет, конечно. Надо как-то с ним поступить соответственно. Просто это не должно быть втаптывание в грязь, это не должна быть попытка превзойти его в мерзости. Попытайтесь превзойти его в чём-то хорошем. А так-то, конечно, добро должно быть с кулаками. Просто оно не должно этими кулаками слишком сильно увлекаться.

Вернёмся через три минуты.

РЕКЛАМА

Д. Быков

― Продолжаем разговор. «Один», Дмитрий Быков в студии.

Тут пришёл на почту вопрос, чрезвычайно меня заинтересовавший, вопрос от Астаха (не буду полнее называть), вопрос, касающийся Гурджиева. Понимаете, тот человек, о котором вы спрашиваете, который мог бы быть его противником, критиком и при этом этологом, при этом американцем, при этом обладающим вот такими-то характеристиками… Вы говорите, что этот вопрос для вас очень важен. Видите ли, я не настолько знаю гурджиевский контекст и гурджиевскую среду. Наверное, вам имеет смысл почитать книжку «Пять диалогов с Гурджиевым», имеет смысл почитать «Сумерки богов» и, естественно, книгу «Мсье Гурджиев», где собраны всякие сведения о его круге. И, кроме того, на Западе же есть огромная литература о нём.

В любом случае тот человек, о котором вы говорите, по всей вероятности, реален, то есть некий критик Гурджиева с такими параметрами мог существовать. Но это вам надо обращаться к специалистам по французскому и русскому оккультизму. Я, со своей стороны, попробую у людей, которых я знаю и которые занимаются исследованиями, скажем, Рене Домаля, одного из прихожан Гурджиева, автора «Гора Аналог»… Если я не путаю — он был Рене Домаль или Анри. Сейчас проверю. Я, со своей стороны, попробую узнать всю правду, но не гарантирую вам этого. Вообще ваши изыскания очень увлекательны. Рене Домаль, всё правильно.

Теперь смотрим, что у нас дальше по вопросам.

«Ваша оценка нобелевской лекции Алексиевич. По-моему, потрясающе».

Да. По-моему, даже лучше, чем её проза. Понимаете, это большое искусство — сделать лекцию, так сказать, иконической, то есть изобразить в ней свой творческий метод. И она действительно составила её из чужих цитат, из чужих высказываний, из разных голосов, и этот хор голосов зазвучал благодаря ей. Это здорово. Большинство нобелевских лекций вообще были довольно неудачными. Мне больше всего нравится нобелевская лекция Хемингуэя. Вы можете оценить мой юмор, прочитав её. Там десять строк, по-моему.

«Первые 19 лет вы жили при старине Брежневе. Насколько часто он вам докучал?» Совсем он мне не докучал. Он был же человек добрый, и это было видно. Я написал уже об этом: «Жизнь, которую я застал, была кругом неправа — то ли улыбка, то ли оскал полуживого льва».

Вот очень хороший вопрос: «Дмитрий! Вы нередко зачитываете типовой вопрос, который вам задают одинокие люди, удручённые своим затворническим образом жизни и сетующие на недостаток общения и отсутствие друзей. Вы даёте один и тот же типовой ответ: радуйтесь, наслаждайтесь одиночеством, ибо это признак самодостаточности. Понимаете ли вы, что со стороны это выглядит как попытка отмахнуться? Я понимаю, что успокоить человека важно, но если бы человек был самодостаточен, ничто бы его не заставляло вам писать. Вы смотрите на проблему поверхностно».

Слушайте, никогда не употребляйте слово «поверхностно». Это самый общий упрёк. Это всё равно, что писателю сказать, что его книги вторичны. Это можно сказать кому угодно, начиная с Гомера. Поверхностно смотрит на проблему тот, кто её не видит. Любой, кто в ней пытается разобраться, уже упрёков в поверхностности не заслуживает. Применяйте ко мне какие-то другие ругательства.

«Разве не нужно в таких случаях предлагать рецепты? Например, попробовать изменить себя, социализироваться, проникнуться пониманием, что общение — это компромисс. Вы советуете человеку полюбить себя и свой мир, а это приводит к ещё более глубокой закомплексованности. Мне кажется, вы сами не следуете тому, что советуете другим».