Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Январь-Июнь

Наверное, не менее важная по-своему — «Долгие проводы», очень сильное кино. Из других вещей мне очень нравится сценарий Рязанцевой «Эффект Дориана». Меньше нравится, как он поставлен, но как киноповесть, как идея это высокий класс. Да и вообще проза Рязанцевой, её воспоминания об Авербахе, об Мамардашвили, всё, что она пишет, любой разговор с Рязанцевой (привет вам большой, Наталия Борисовна!) — это для меня огромный факт искусства.

«Какие фильмы последнего времени произвели на вас впечатление?»

Я дал слово одному советско-российскому очень знаменитому режиссёру-классику, что я никому не расскажу о его фильме, который я посмотрел сегодня. Он едва закончен, и, видимо, будет доделываться ещё долго. Это великое и очень для меня серьёзное впечатление. Не могу сказать. Вот распирает, но не могу сказать, что это было. Скоро, видимо, картина выйдет, и вы о ней сможете спросить меня. Долго делал — и наконец сделал.

И, конечно, совершенно меня потряс (но я его уже видел раньше) фильм Аменабара, который называется у нас «Затмение», а в оригинале — «Regression». Вот к тому, что происходит сейчас в России, вообще к психологии массового гипноза эта картина имеет отношение самое прямое. Например, моя мать говорит, что по сравнению с «Другими» Аменабар стал жёстче, гораздо суше. Это так. «Другие» — это была вообще трагедия, лирическая поэма. Лучше «Других» вообще ничего не сделаешь в этом жанре, я думаю. Но некоторое сходство сюжетных схем показывает, насколько тоньше и насколько точнее стал Аменабар. Я и другие его фильмы люблю. И «Агору» я люблю, и вполне нравится мне «Открой глаза», дебютная полнометражная работа (нет, вторая, была «Диссертация» ещё), но всё-таки больше всего я люблю, конечно, «Других» и вот этот фильм. «Затмение» просто вызвало у меня какое-то… Знаете, как всегда, бывает такое чувство, что ты отмщён. Пришёл человек среди массового безумия — и показал это массовое безумие. Молодец, умница! Я познакомился уже с Гором Вербински, даже взял у него автограф. Теперь тоже возьму, наверное.

«Фильм Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви» стал последним для режиссёра. Вам понятна главная мысль картины? И зачем там такой странный финал?»

Понятна. Ну, я думаю, что она мне понятна. Это странная такая картина. Она немножко для Рязанова не типична, Царствие ему небесное. Она была в жанре даже уже не трагикомедии, а в жанре притчи. И там, кстати, много было и страшноватых, триллерных сцен (особенно вот этот эпизод с похоронами), много гротеска (вся эта история с травлей). Это сильное кино, но оно, в общем, о довольно простой вещи. Оно о том, что человек за гениальность платит уродством, платит фриковством, платит патологией, если угодно. Сделано это очень сильно, по-моему.

И этот финальный разговор с Богом тоже мне нравится, потому что Тихонов сыграл именно такого Бога, в которого хочется верить — доброго, снисходительного, слегка насмешливого. Помните, там Бог говорит: «Я люблю сладкое». Вот Рязанов сказал, что Бог любит сладкое, поэтому все упрёки искусства в слащавости, в сентиментальности, в слюнтяйстве — это глупые упрёки. Фраза «Бог любит сладкое» кажется мне одной из самых лучших киноцитат вообще (наряду с некоторыми фирменными фразочками Феллини, например).

«Что можно изобразить в мультфильме, чего нельзя показать в кино?»

Видите ли, я опускаю сейчас случаи всяких замечательных чудес в духе Миядзаки. Я просто хочу сказать, что трансформации, превращения в мультфильме всегда нагляднее. Вечный вопрос мирового кино: как трансформировать Джекила в Хайда, и должны ли их играть разные актёры (как у нас играли, например, Смоктуновский и Феклистов)? Я считаю, что в мультфильме сам механизм трансформации — пластилиновый или, как у Петрова или Евтеевой, вот эти краски, которые наносятся на фоны, — это гораздо убедительнее. Мне вообще нравится в мультфильме именно механизм превращения всегда, поэтому я так люблю пластилиновые вещи и так люблю живописную мультипликацию.

«Если в культуру привносятся элементы соревновательности, как в спорт, она теряет своё первоначальное значение — развитие духовности. Как вы относитесь к конкурсам музыкантов, певцов и прочих личностей? Или они уже не творцы, а ремесленники?»

Послушайте, элемент соревновательности в культуре присутствует изначально. Без этого элемента… Ну, Аркадий Арканов очень хорошо говорил: «Отними у искусства азарт — и ты его кастрируешь». Я говорил: «Зачем вы всю жизнь играете то на тотализаторе, то вы на бега ходите, то вы пари заключаете? Что такое для вас игорный бизнес? Что за игромания? Ведь это совершенно не творческое». Он говорит: «Нет, ну как? Без азарта ничего же вообще не напишешь». И я считаю, что искусство всегда соревновательное, причём это борьба за место в истории, за бессмертие, борьба за сердца читателей в конце концов. Кто хорошо написал — тот и молодец. Без соревновательности это действительно будет какое-то достаточно скучное занятие.