Читаем Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Январь-Июнь полностью

А. Лазарчук― Потому что приходится очень много писать от руки, писать точно и так, чтобы не было возможности понять двусмысленность. Либо наоборот — написать так, чтобы…

Д. Быков― Чтобы вообще уже не понял никто.

А. Лазарчук― Да, чтобы скрыть свою мысль и чтобы никто не подкопался.

Д. Быков― Помнишь, как Стругацкий говорил: «Писать надо либо о том, что знают все, либо о том, чего не знает никто».

А. Лазарчук― По-моему, это не он. Это он кого-то цитировал.

Д. Быков― Может быть. Но формула совершенно замечательная.

«Что вы думаете о сценарии Леонова «Бегство мистера Мак-Кинли»?»

А. Лазарчук― Сценарий я когда-то прочитал с удовольствием, а фильм я посмотрел без удовольствия.

Д. Быков― Ну, сценарий ты прочитал, потому что он был напечатан в книге «Нефантасты в фантастике».

А. Лазарчук― Да.

Д. Быков― Совершенно верно. А ты веришь в перспективу этой заморозки?

А. Лазарчук― Нет, заморозка — это слишком просто. Вот такая заморозка, как мы её понимаем, то есть берётся тельце и погружается в жидкий азот, — это невозможно.

Д. Быков― А как?

А. Лазарчук― Ну как? Создаются специально нанороботы, которые вводятся тебе в переносное русло. Они расползаются по твоему организму, они его запоминают. Они его консервируют, а потом воспроизводят.

Д. Быков― Замечательный вопрос про «Старшего брата Иешуа». Пишет Лидия, что теперь она понимает, как всё было на самом деле, цитируя Томаса Манна, разумеется. «Сами ли вы придумали эту версию или позаимствовали из какого-либо источника?»

А. Лазарчук― Нет, я не придумывал версию. Поскольку я довольно много почему-то вдруг начал читать на эту тему, версия родилась сама.

Д. Быков

― Ты можешь тогда рассказать эту версию? Потому что есть люди, которые не читали роман.

А. Лазарчук― Версия состоит в том, что Иешуа был действительно царским сыном и в перспективе царём Иудейским, которого в очень опасное время (там назревали события покруче гражданской войны) поместили, так сказать, в надёжные руки приёмных родителей.

Д. Быков― То есть, условно говоря, к Марии и плотнику?

А. Лазарчук― Да, к Марии и Иосифу. И он, собственно говоря, у них вырос как родной сын, не был долгое время раскрыт. А потом, когда пришла пора ему, что называется, брать власть, он…

Д. Быков― Обзавёлся «рыболовным кружком».

А. Лазарчук― Он обзавёлся «рыболовным кружком», да. Меня всё время спрашивают: «Ну как? Вот царь, он уже пришёл, он уже в столице, его уже все признают. Почему же он не брал власть-то?»

Д. Быков― Ну и как ты на это отвечаешь?

А. Лазарчук― Вот никак. Я на это никак не отвечаю. Так случилось.

Д. Быков― Нет, это вечный вопрос про Христа: он же мог спастись, но не спасся.

А. Лазарчук― Очевидно, он не мог использовать то, что досталось «мне от тебя».

Д. Быков― То есть он по моральным соображениям, а не по каким-то внешним причинам?

А. Лазарчук― По моральным соображениям.

Д. Быков― Естественно, вопрос: «Как вы относитесь к другим историческим сочинениям на эту тему?» И в частности, естественно, к евангельской линии «Мастера и Маргариты».

А. Лазарчук― Евангельская линия «Мастера и Маргариты» ведь… Ой, это очень долгий разговор.

Д. Быков― Да и ради бога. Ну, тебе нравится?

А. Лазарчук― Дело в том, что евангельская версия «Мастера и Маргариты», во-первых, представляет собой завуалированное повествование Булгакова о собственных отношениях с властью, личный опыт.

Д. Быков― Ну да, правильно.

А. Лазарчук

― А во-вторых… Нет, всё нормально. Просто дело в том, что я эту версию не принимаю, она не моя.

Д. Быков― Тебе интересно, что он был царский сын.

А. Лазарчук― Мне интересно, что было на самом деле. Мне неинтересно, когда что-то решается вмешательством высших сил.

Д. Быков― Хороший вопрос от Коли: «Согласны ли вы, что богатые — не такие люди, как мы с вами?» Имеется в виду, конечно, реплика из Фицджеральда.

А. Лазарчук― Вообще не замечал такого.

Д. Быков― А я замечал.

А. Лазарчук― Серьёзно?

Д. Быков― Вот интересный вопрос (понятно, что имеется в виду последний роман Мирера «Мост Верразано»): «Нефть — это проклятие или благословение для страны?» У Мирера, как вы помните, если кто читал роман, там описано общество, в котором построили сверхаккумуляторы — и нефть стала не нужна.

А. Лазарчук― Там не сверхаккумуляторы, а там холодный термояд.

Д. Быков― Ну да. Грубо говоря, коробка, которая может двигать бесконечно всё.

Перейти на страницу:

Все книги серии Один

Похожие книги

Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука