Транссибирская магистраль. История создания железнодорожной сети России

Несмотря на хаос, железная дорога по-прежнему функционировала, а красные и белые, как ни странно, делали все, чтобы позволить железнодорожникам как следует выполнять свою работу. Успех чехов, однако, имел очень важный побочный эффект, затронувший весь мир. Их непосредственная близость к Екатеринбургу, где находился в заключении царь, заставила местных большевиков, следуя приказам Ленина, 17 июля 1918 года убить царскую семью и тех, кто оставался с нею до последнего, хотя, возможно, это был всего лишь удобный предлог для расправы.

Вильсон после долгих проволочек наконец с неохотой согласился отравить в Сибирь экспедиционные силы в составе 8500 человек. В меморандуме, направленном командующему экспедиционными силами генерал-майору Уильяму С. Грейвсу, называлось три цели вторжения: помощь чехам в эвакуации из Сибири, обеспечение охраны и возврата грузов, отправленных союзниками во Владивосток, и «помощь русским в организации нового правительства». Последнее нуждалось в уточнении, о каком именно правительстве идет речь, поскольку в то время у белых было несколько штабов в разных регионах России, где они вели бои, а красные обосновались в Москве, своей новой столице. Однако никаких пояснений не последовало. Неудивительно, что военный министр Ньютон Бейкер, вручая Грейвсу меморандум, предупредил: «Смотрите под ноги; вы будете ходить по яйцам, начиненным динамитом».

^{156}

Англичане, французы и итальянцы также отправили небольшие контингенты войск, но главным союзником американцев в интервенции была Япония, обещавшая в ответ на особое приглашение, которое Вильсон направил в Токио, послать в Сибирь такое же количество солдат, но вскоре значительно увеличившая эту цифру: в разгар интервенции в Восточной Сибири и Маньчжурии находилось 72 000 японских военнослужащих. Действия японцев казались неясными, учитывая общее нежелание японского народа вмешиваться в происходящее. До этого момента японцам удавалось вести идеальную войну, практически не неся потерь, ни финансовых, ни человеческих. Они вступили в войну рано, в 1914 году, на стороне Антанты, но практически не участвовали в сражениях, потеряв на поле боя всего около 1000 человек, зато выиграли в экономическом плане, захватив германские колонии в Азии и в тихоокеанском регионе. Теперь же они могли оказаться втянутыми в намного более кровавый конфликт, что вызвало в стране сопротивление. Однако участие в интервенции сулило огромную выгоду, учитывая давнишние планы Японии по установлению господства на Дальнем Востоке, которое позволило бы усилить контроль над КВЖД и, как следствие, над северной Маньчжурией. Японцев не интересовала судьба чешских легионеров или перспектива закрепиться в Сибири, а вот туманные, долгосрочные планы на Монголию у них имелись. Они договорились с американцами не продвигаться дальше Иркутска, но на протяжении всего периода сибирской интервенции между этими двумя странами, направившими в регион две самых крупных армии, сохранялось взаимное недоверие.

Японцы отчасти выдали свои скрытые мотивы, оказывая мощную поддержку самому гнусному отребью: наемным армиям[138], которыми командовали казачьи атаманы, славившиеся своей жестокостью. Они щедро снабжали их деньгами, оружием и практической помощью. Во главе двух самых крупных и кровожадных добровольных формирований стояли соответственно самозваные генералы Григорий Семенов и Иван Калмыков, которые, казалось, старались превзойти друг друга в злодеяниях. Питер Флеминг называл Семенова, с его огромной головой и сверкающими глазами, «Хитклиффом степей», а Грейвса — «убийцей, грабителем и самым презренным негодяем». Семенов воображал себя эдаким Наполеоном и всегда носил в кармане книгу великого французского генерала «Максимы», хотя доподлинно неизвестно, читал ли он ее когда-нибудь, и, в нелепом стремлении подражать Бонапарту, также закладывал руки за жилет.