Транссибирская магистраль. История создания железнодорожной сети России

Почти невозможно преувеличить жестокие и кровавые деяния этих двух мятежных атаманов, пользовавшихся поддержкой лидера Белого движения адмирала Александра Колчака. (О степени кровожадности белых можно судить по опыту моего отца, Бориса Кугульского. Ему, бывшему офицеру, который после революции дезертировал и бежал в Одессу, в 1918 году случилось оказаться в штабе белых в Екатеринодаре, ныне Краснодаре, когда он подумывал о том, чтоб вступить в Белую гвардию, но отказался от этой мысли, увидев повешенных на телеграфных столбах вдоль дороги мужчин, у некоторых из которых во рту торчал их собственный отрезанный пенис. Его старый командир, полковник Левицкий, который пригласил его к себе на неделю, сказал ему: «Это коммунисты, они пытались захватить один из наших кораблей, а мы им не дали». Отцу, который страстно ненавидел большевиков до конца своих дней, тем не менее, претило подобное обращение с людьми, и он был тронут смелостью узников, которые громко проклинали своих палачей и, даже зная о своей неминуемой участи, не выказывали ни малейшего страха. Он отказался вступать в ряды Белой гвардии и, к счастью для меня, вернулся в Одессу, а оттуда бежал в Марсель и Париж). О том же писал и Грейвс: «Генерал считал, что одного утверждения, что человек — большевик, достаточно для того, чтобы заставить его исчезнуть»^{161}

.

Семенов, хваставшийся, что не может заснуть ночью, если не убил кого-то днем, организовал застенки, где ежедневно казнили тех, кого он считал врагами, а однажды в августе 1919 года в один день из пулемета было расстрелян целый поезд заключенных — 350 человек. В конце войны американская военная разведка подсчитала, что только в тот год Семенов казнил 30 000 человек. Калмыков был более скромен, но зато менее щепетилен. Считается, что им без суда было казнено по меньшей мере 1500 человек, а также он широко известен тем, что убил двух членов шведского Красного Креста[144]

и похитил деньги миссии. По словам одного из историков, Калмыков «хвастался, что ему никогда не наскучивает убивать, потому что он все время придумывает новые способы казни»^{162}

.

Эти двое были худшими, но не единственными военными преступниками среди белых. Например, генерал Борис Анненков, атаман Сибирского казачьего войска, в июле 1919 года во время погрома в Екатеринбурге вырезал 2200 евреев. Казаки, естественно, утверждали, что всего лишь отвечают на «красный террор», но это вряд ли может служить им оправданием. Колчак в период своего правления тоже не был чужд террора. Стремясь набрать на службу как можно больше новобранцев из числа сибирских крестьян, его офицеры силой уводили из деревень всех мужчин призывного возраста. Если те прятались, местных старейшин подвергали пыткам и убивали: «Некоторых били так сильно, что стены были забрызганы кровью. У других были сломаны руки и выбиты зубы… некоторых вешали, но не до конца, и потом отпускали. После всех этих издевательств, деревенских стариков расстреливали, сначала целясь по ногам, а потом в остальные части тела. Иногда на то, чтобы убить одну жертву, уходило по шесть и более пуль»^{163}

. Сергей Розанов, командующий армией Колчака на Дальнем Востоке, инструктировал своих подчиненных убивать каждого десятого пленника в деревне, жители которой отказываются выдавать местонахождение вожаков партизанских отрядов. Позднее Розанов убил, по меньшей мере, 500 человек во Владивостоке в последние дни режима Колчака. Как изящно отозвался Флеминг о кровавых расправах и бесчинствах с обеих сторон: «Ну, что сказать, черен и котел, и горшок»^{164}. На самом деле, поддержка союзниками этих военных преступников была контрпродуктивна. По мнению генерала Грейвса, местное население видело, что именно присутствие иностранных войск позволяет казакам действовать безнаказанно, и потому его симпатии были на стороне красных: «Действия этих казачьих атаманов и других колчаковских командиров, находящихся под защитой иностранных войск, были самым большим вкладом в победу большевизма, какой только можно было придумать»^{165}.