Транзиция

Докторша благодарит санитара, закрывает за ним дверь и после нескольких улыбок и ободряющих слов усаживает меня за рабочий стол. Свой стул она пододвигает так, чтобы мы сидели рядом на углу. Выдвинув ящик, она достает пару кукол. Они связаны из пряжи телесного цвета. Одна одета как девочка, другая – как мальчик, у обеих пустые, безглазые лица. Непонятно почему, докторша протягивает мне девочку. Похоже, хочет, чтобы с помощью куклы я показал, в каких местах меня трогал ночной извращенец.

Со вздохом задираю кукле подол и указываю на ее промежность. К счастью, анатомическую точность ее создатель не соблюдал: женские гениталии обозначены лишь маленьким швом. Докторша поднимает другую куклу и спрашивает, не хочу ли я заменить модель. Я киваю, и она передает мне куклу-мальчика.

Я снова показываю, где меня трогали, и докторша, похоже, смущается. Она наклоняется ближе, как будто намереваясь забрать у меня кукол и показать свою версию, но затем, видимо, решает не вмешиваться. Я начинаю с помощью обеих кукол демонстрировать, что произошло на самом деле, затем поднимаю куклу-девочку и как можно отчетливее спрашиваю, есть ли еще одна кукла-мальчик. Докторша глядит с сомнением, но все-таки достает мне второго мальчика.

Из коробки с бумажными носовыми платочками я сооружаю для одной из кукол импровизированную койку, а затем несколько раз показываю пальцем то на куклу, то на себя, чтобы четко обозначить: это я, сплю в своей постели. Даже глаза закрываю, изображая сон. Потом показываю, как вторая кукла-мальчик идет по коридору, заходит в палату и приближается к койке. В этот момент мне приходит в голову, что человек, пытавшийся надо мной надругаться, мог быть и не мужчина. Я плохо рассмотрел незваного гостя, а по прикосновению руки, шершавости кожи, запаху пота определить пол не смог. Я всего лишь предположил, что это мужчина.

Я показываю, как вторая кукла-мальчик тянется к первой, спящей, и быстро хватает ее между ног. Первая кукла вскакивает и кричит, вторая пугается и убегает. Я кладу вторую куклу на стол и развожу руками, давая понять, что маленький спектакль окончен.

Коренастая женщина-врач задумчиво смотрит на меня и вновь утешающе бубнит. Затем, похоже, погружается в размышления. Я беру вторую куклу и сажаю к себе на колено, скрестив ей ножки.

Насколько я вижу, докторша сомневается в моей версии событий, хотя причину понять не могу. Неужели кто-то другой уже поведал ей, как все было «на самом деле»? Такого я не ожидал!

Я придерживаю куклу на колене. Докторша обращается ко мне. Что? Я не ослышался?.. Она говорит, что ничего не случилось – не могло случиться, и все тут!.. Да как она смеет? Кем она себя возомнила? Ее ведь вообще там не было! Я-то надеялся, что мне хотя бы поверят… С чего бы я стал выдумывать такое? Сначала унижение, теперь поклеп! Мои руки невольно сжимаются в кулаки.

Внезапно у нас над головами раздается шум: крики, череда глухих ударов, затем громкий, резкий стук. Опять приглушенные крики. День стоит теплый, и окно кабинета приоткрыто. Снаружи чирикает птичка, шелестит на ветру листва. И вновь все заглушают крики, доносящиеся сверху.

– Вы уверены, что это с вами сделал кто-то другой? – похоже, спрашивает докторша.

Я киваю и нарочито резко выпаливаю:

– Да!

На втором этаже звучит нечто вроде сирены, слышен топот. Докторша не проявляет интереса.

– Вы знаете, кто это был? – спрашивает она.

– Нет! – рявкаю. – Не знаю!

– Может, вам приснилось? – предполагает она.

– Такое возможно, но нет! Это случилось на самом деле!

– Так вы не знаете, кто это был?

– Нет! Нет! Сколько раз повторять? Не знаю!

– А кто это мог бы быть?

– Кто угодно. Любой.

– Но не медбрат, который… – начинает она, а дальше я не разбираю. Возможно, что-то про график дежурств.

– Не медбрат, – соглашаюсь я.

(Череда глухих ударов наверху.)

Коренастая докторша глядит на мои пальцы. Я довольно крепко сжимаю куклу в районе груди, будто хочу перекрыть ей кислород. Докторша протягивает руку и, осторожно забрав у меня куклу, кладет ее на стол возле другой, которая по-прежнему отдыхает на импровизированной кровати.

Ритмичный стук наверху смолкает, слышатся тихие радостные возгласы.

– Есть одна… (что-то, мол, и что-то, не понимаю)…насчет куклы, – говорит докторша.

– Что?

У нас над головами раздается скребущий звук: возможно, кто-то передвигает стулья по деревянному полу комнаты отдыха. А затем… неужели аплодисменты?

Кукла-мальчик, которую я сжимал в руках чуть ранее, соскальзывает с края стола и шлепается на пол. И вдруг снаружи раздается вопль. Откуда-то сверху падает одетая в белое фигура, проносится мимо нашего окна и с глухим стуком ударяется о землю.

Крик боли. Мне кажется, я ощущаю эту боль. Вздрагиваю, глаза закатываются. Комната начинает вращаться.

Докторша как будто уменьшается в размерах, медленно летит от меня прочь. Кабинет растворяется: сперва туман поглощает углы, затем стену позади стола и сам стол… Докторша – неразличимое пятно вдалеке – в ужасе озирается, вскакивает с места и бросается к окну.