Транзиция

Громыхающий лифт, по обыкновению, медленно повез нас наверх. Пока мы поднимались, медбрат начал расстегивать ремни. Он доставил меня в палату, помог встать с каталки и уложил на койку. Когда он пожелал мне доброй ночи, я чуть не расплакался.

На следующий день молоденькая женщина-врач с мышиного цвета волосами долго расспрашивала меня о случившемся две ночи назад. Я не понимал всего, что она говорила, но старался отвечать как можно подробнее. На этот раз никаких позорных кукол мне не предлагали, за что я, наверное, должен сказать спасибо. Впрочем, ни извинений, ни объяснений по поводу моего плена в зловещей палате тоже не последовало. Я хотел узнать, почему там очутился, что произошло, не найден ли мой обидчик и что предпринимает персонал, дабы помешать ему наведаться снова. Увы, мне недоставало слов, чтобы выразиться ясно, к тому же я стеснялся хрупкой девушки-доктора. Не хотелось ее тревожить, рискуя поставить себя или ее в неловкое положение. Я решил разобраться сам.

День шел своим чередом. Почти все время я с закрытыми глазами сидел на койке или на стуле и размышлял. Чем дольше я думал, тем крепче утверждался во мнении, что палата на первом этаже какая-то странная.

Слишком уж там было тихо. Мужчина, спавший по соседству, выглядел чересчур отрешенным. А если там всех накачали успокоительным? Не исключено. Трудных пациентов частенько усмиряют с помощью химического эквивалента ремней, которыми меня так несправедливо пристегнули к каталке. Возможно, без седативных препаратов пациенты перевернули бы клинику вверх дном.

И все же за этим чудилось нечто большее. Что-то в тихой палате показалось мне почти знакомым, всколыхнув половинку или даже четверть воспоминания – думаю, оно мне еще пригодится, если не сейчас, то в будущем. Наверное, все дело в ощущении места, его атмосфере (по-моему, здесь должен быть другой термин, но он от меня ускользает). А может, виновата деталь, которую я подметил машинально, хотя осознанный мыслительный процесс ее пропустил?

Меня тянуло провести расследование. Да, днем ранее я точно так же хотел разузнать про ночного гостя, расспросить персонал и малахольных из комнаты отдыха, однако не вышло. И бог с ним, подумал я: раз уж вторжение не повторилось, лучше забыть о нем и больше ни с кем не обсуждать. Зачем привлекать к подонку лишнее внимание? Тайна палаты с тихими пациентами почему-то казалась мне важнее, серьезнее. Она определенно заслуживала тщательной проверки. Я решил вновь туда наведаться.

Я открыл глаза. Нужно было идти, пока не стемнело. Мне представлялось, что в дневные часы я узнаю о тихой палате больше, нежели ночью, когда все в любом случае будут спать.

Я встал с койки, надел халат и тапочки, по коридору добрался до лестничной клетки и спустился на первый этаж. Уборщицы у дверей тихой палаты накричали на меня, едва завидев. Я понял – в основном по жестам, – что не должен был топтать мокрый мол.

Ближе к вечеру я предпринял еще одну попытку, но меня завернула обратно медсестра, дежурившая в тихой палате. Когда двери закрывались, я заглянул в щель и увидел безмятежную картину. На белоснежные койки из окон падал мягкий свет, однако никто не сидел, опершись о подушку или свесив ноги на пол, никто не бродил по комнате. И пусть я не успел присмотреться, это спокойствие меня насторожило. Я ушел с твердым намерением вернуться ночью.

И вот, в самый разгар ночи, я соскальзываю с койки и накидываю халат. Я чувствую лишь небольшую сонливость после вечерних лекарств: я проглотил только одну таблетку, вторую тайком выплюнул.

Мне разрешают пользоваться карманным фонариком, который я храню в прикроватной тумбочке. Батареек в нем нет – он работает, если сжимать ручку. Крошечный маховик начинает крутиться с еле слышным скрежетом, отчего загорается маленькая желто-оранжевая лампочка. Я беру фонарик с собой.

Еще у меня есть нож, о котором персонал не знает. Думаю, он предназначен для чистки овощей и фруктов. Я нашел его однажды утром, когда принесли завтрак. Ножик лежал под большой тарелкой. У него маленькое острое лезвие и черная пластиковая рукоять с глубокой царапиной. Обнаружив его, я заметил, что к металлу пристал кусочек какого-то склизкого овоща – значит, ножом недавно пользовались. Должно быть, работники кухни забыли положить его на место, и он по ошибке очутился на моем подносе.

Сперва я хотел сообщить о находке, позвать кого-нибудь или оставить ножик на тарелке, чтобы его забрали и вернули на кухню – а может, и выбросили (эта зазубрина на ручке, наверное, служила рассадником микробов). Сам не знаю, почему забрал нож себе, протер салфеткой и положил на маленький выступ позади прикроватной тумбочки. Просто решил, что так нужно. Я не суеверный, однако счел этот ножик подарком судьбы и вселенной, а такими вещами не разбрасываются.

Нож я тоже беру с собой.