Traveler: Сияющий клинок

– Дрхла была одной из первых сухошкурых, кто меня понял, – начал он, от души жалея, что выкладывать все это так непросто. – Всегда меня слушала. Знаю, кое-кто из вас надо мной смеется, даже когда я ничего смешного не говорю, но Дрхла ни разу так надо мной не смеялась. И фруктами со мной делилась, пусть даже я их и не люблю. И песни мне пела. Даже наши, мурлокские, знала, хотя ума не приложу, откуда. Пела и «Рыбку в ручье», и «Мою любимую жемчужину»… А теперь кто с Мурчалем поговорит? Кто его станет слушать?

Больше он не смог сказать ничего. К глазам опять подступали слезы.

Мркса пихнула локтем Кллука, и гнолл поспешно кивнул.

– Он говорит: Дрелла – добрый друг, всегда его слушала и никогда над ним не смеялась. Говорит, она для него песни особые пела, и без нее ему очень грустно. Клоку без нее тоже грустно.

Да, примерно так…

Вернувшись к остальным, Мурчаль почувствовал на плече большую, мохнатую руку Глуны и высвобождаться не стал. Пожалуй, сейчас это было даже приятно. Может быть, Глуна станет слушать его? Может быть, Мурчаль на самом деле не так одинок?

Мркса, опустившись у земляного холмика на колени, накрыла его ладонями. Вслух она не сказала ни слова, но Мурчаль знал: Мркса напряженно думает, а это – все равно, что говорить, только для одной Дрхлы. Знал и надеялся, что Дрхла, несомненно, латающая сети и угощающаяся свежей рыбой у ног великих богов приливных течений, услышит все, что Мркса хочет сказать ей. Это ведь наверняка только хорошее: ведь никто на свете не может думать плохих вещей об их дрррге Дрхле! Даже этот странный сухошкурый, весь развалившийся на куски – теперь, наверное, тоже их новый дрррг.

Когда день в самом деле, взаправду подошел к концу, когда воздух сделался мокрым, а земля холодной, они собрали пожитки и тронулись обратно, к Дозорному холму. Того, развалившегося на куски, по имени Улдррд, пришлось тащить на спине сухошкурой тауренке, и это Мурчаля немного развеселило. Чтоб взрослого сухошкурого несли на себе так же, как мурлоки носят головастиков, пока те еще совсем маленькие и ни на что не годны, он еще не видал.

Искромсанные сети Мурчаль не бросил, собрал, решив починить их в Дозорном холме. Без верных сетей мурлок – не мурлок.

Шел он бок о бок с Мрксой, главной над всеми и иногда злой. «Может быть, – думалось ему, – если бы я был достаточно храбр, чтобы защитить ее в пути от пауков, то тоже получил бы право шагать впереди? Или, может, она хотя бы начала меня слушать?»

Молча направились они прочь от тех мест, где понесли такую ужасную, мучительную утрату, но идти было нелегко. Казалось, уходить, оставив Дрхлу в долине, труднее всего на свете.

Дойдя до первого поворота, за которым и лагерь, и могила должны были скрыться из виду, Мурчаль замешкался, оглянулся еще разок…

– Мркса! Мркса!

Мркса остановилась, взглянула на Мурчаля, а он схватил ее за рубашку и потянул, потянул, лихорадочно тыча назад копьецом. Там, где похоронили Дрхлу, тянулось к небу прекрасное новое дерево, куда выше и красивее того, что росло рядом!

– Она услышала нас, – пояснил Мурчаль Мрксе. – Услышала все, что мы ей говорили, там, в новом доме среди приливных течений!

– Он говорит, она нас услышала, – перевел его слова Кллук, не дожидаясь просьбы.

Все снова выстроились полумесяцем, дивясь небывалому пурпурно-розовому дереву, растущему ввысь и вширь прямо на глазах. Да, этого зрелища, а еще – того, как свежие сверкающие листья начали заполнять зиявшую в сердце дыру, Мурчалю не забыть до самой смерти!

На этот раз Мркса тронула его за плечо и улыбнулась странной, не слишком понятной улыбкой.

– Мргле, мргле, – сказала она. – Мне тоже кажется, что она нас услышала.

Глава девятнадцатая. Друг или враг?

Путешествие в тесноте кожаного дорожного мешка за спиной тауренской друидки оказалось не совсем тем, что Рейгол Уолдрид имел в виду во время переговоров с девчонкой Флинтвилл. Унизительным. Недостойным.

– Не будешь ли ты столь любезна трясти меня чуточку помилосерднее? Проклятье, хуже езды на кодо!

– Когда это ты сподобился на кодо проехаться? – удивилась друидка, оглянувшись на него через плечо.

Уолдрид насмешливо хмыкнул.

– Я служил с лучшими из штормградских воинов. Многое совершил, многое повидал. Вот, кстати. Как-то раз, лунной ночью, столкнулся я с патрулем тауренов…

Друидка слушала его историю со всем вниманием. Большую часть Уолдрид в угоду ей попросту выдумал, причем не без умысла, и расчет его оказался верен. Наивная, изо всех сил старающаяся помочь друзьям, друидка была легкой добычей. Лежа в долине, Уолдрид слышал, как она причитала над погибшей дриадой и корила себя за то, что не сделала большего. Все это выглядело едва ли не трогательно, как и странный недолгий ритуал, устроенный ими при погребении дриады – особенно жабоподобное существо, произнесшее надгробную речь с пафосом и пылом, достойным любого жреца Света. И – да, следовало признать, огромное дерево, выросшее над могилой, точно по волшебству, выглядело весьма внушительно; такую картину он позабудет не скоро.