Требуется жених. Людей просьба не беспокоить!

Я не надевала его ни разу с того самого утра. То, что владелец перстня ушел, оставив его на моем пальце, было настоящим издевательством: вот, мол, плата за твои услуги, девочка. Я сорвала его в бессильном бешенстве и долго ревела в подушку. Испуганная Сьюзен стучала в спальню, спрашивала, все ли в порядке.

— Все хорошо, Сюзи! Ушибла ногу!

Такое неуклюжее вранье, но ничего лучше в голову не пришло.

— Можно я зайду и сделаю вам компресс?

— Нет!!! — завопила я и сама испугалась своего крика.

Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы служанка вошла в спальню незамужней леди и увидела следы крови на разворошенной постели. Надо снять простыню, порвать на лоскуты и сжечь. И сорочку тоже. Живот тянуло. Не сильно, но я знала, откуда взялась эта боль. Мне стало так страшно и горько. А еще непонятно, почему я ничего не помню. Когда я только открыла глаза, мне казалось, я помню лицо и голос, и какие-то слова, но теперь воспоминания развеивались, будто дым.

В моем доме был незнакомец. Я сама впустила его. Он был ранен? Да, ранен. Просил о помощи. А потом? Почему я ничего не помню? Он опоил меня вином с ядом василиска? Кажется, мы пили вино. В вазе стояли засохшие цветы. Кто их принес? Я сама или служанка? Вчера никаких цветов не было. И почему они завяли так быстро — за один день?

Разрозненные жалкие обрывки образов, слов и мыслей не складывались в единую картину. Одно было ясно: меня использовали, меня выкинули.

Через две недели стало понятно, что моя жизнь изменилась окончательно и бесповоротно: ежемесячные недомогания не наступили, а листы лунника, которые я сорвала в саду, горчили. Горечь этого невзрачного белого цветка чувствует лишь та, кто несет в себе новую жизнь…

Сьюзен скоро догадалась обо всем. Девушка была единственной моей помощницей — и горничной, и кухаркой, и прачкой. Я наняла ее в деревне на короткий срок: я думала, что возвращаюсь в имение ненадолго. Я отпросилась у опекуна на месяц, чтобы попрощаться с родным домом, в котором выросла. Впереди ждал сезон балов и обещанное выгодное замужество…

Я много раз расспрашивала Сюзи, знает ли она что-нибудь о незнакомце, но она помнила еще меньше, чем я. Да, кажется, приходил кто-то. Мужчина. Но и лицо, и имя — все стерлось из памяти.

Сьюзен предложила принести от местной знахарки настойку черной нариссы.

— Наши деревенские иногда пользуются, чтобы избавиться от… последствий! — Служанка красноречиво посмотрела на мой живот. — Плохенько, конечно, вам будет, но за несколько дней отлежитесь и думать забудете о неудобстве. Папаня-то егойный — мерзавец. Нет греха в том, чтобы вытравить плод насилия.

— Нет греха… — согласилась я.

Сьюзен права. Но отчего-то я совсем не чувствовала ненависти к этому крошечному росточку жизни. Он ведь ни в чем не виноват. Раз уж меня никто не может защитить, тогда я сама стану защищать себя и нерожденного малыша.

Когда Розали появилась на свет, я полюбила ее всем сердцем, едва увидев, а когда взяла на руки, боль от тяжелых родов растворилась в нежности. Хорошо, что тогда я не знала, что это лишь начало пути — длинного и трудного.

…Перстень был мне великоват, явно с мужской руки, но удивительное дело, спустя миг он сжался и плотно обхватил палец. Что за шуточки? Я испуганно вскочила, опрокинув стул. Может быть, зря я надела его? Надо было сразу выкинуть в реку с моста, как я и хотела.

Я вцепилась в перстень, но снять его оказалось непросто. Сапфир пульсировал, отлетавшие от него искры покалывали кожу. И каждая искра будто маленькая молния озаряла яркой вспышкой спящие воспоминания.

Раскаты грома, шелест дождевых струй по стеклу и слабый стук в раму окна. Я видела только темный силуэт, лица не разглядеть. «Помогите мне…»

«Нельзя пускать незнакомцев в дом!» — сказала я сама себе.

Однако зажгла свечу и подошла к двери.

— Кто вы?

— Я ранен… Обещаю, что уйду утром. Я не причиню вам зла.

Спокойный мужской голос, полный внутреннего достоинства. Так говорят аристократы, не простолюдины. Человек чести никогда не позволит себе обидеть беззащитную девушку.

Я повернула ключ в замке и отступила. Порог перешагнул мужчина, его одежда промокла до нитки, так что на полу немедленно образовалась лужа. Он снял куртку и бросил ее у ног. Одна рука висела плетью и почти не поднималась, хотя я не видела ран или ожогов. Другой он ерошил светлые волосы, отряхивая капли влаги.

— Простите, устроил вам здесь болото.

— Ничего… Вы упали с лошади? Что с вашей рукой?

— Остатки заклятия, — сказал он, но тут же осекся. — Такой милой девушке ни к чему знать о темных магических делах и проклятиях.

Прозвучало как шутка, но я на всякий случай сделала еще один шаг назад. Шутка была с горькой начинкой. Гость был магом, который что-то не поделил с другим магом.

— Я не хотел вас пугать, — сказал незнакомец, поднимая наконец голову. — Разрешите представиться. Герцог Бреннард Ви’Лар.

— Бреннард… — тихонько повторила я, запоминая имя.

— Бран, — улыбнулся он.