Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

Адъютант не знал, что незадолго до этого на стол Гитлеру уже положили перехват телефонного разговора Муссолини с Аттолико, в котором дуче сказал об английской просьбе о «посредничестве». Таким образом, особой сенсации визит Аттолико для немецкого руководства не предвещал. Так и оказалось, однако Гитлер разыграл небольшой спектакль. Изображая «государственную мудрость», он не сразу дал ответ. Вслед за этим Аттолико получил принципиальное согласие, а через некоторое время прибыл английский посол Гендерсон с официальным предложением Чемберлена о «встрече четырех».

Трагикомедия продолжалась. Появившемуся снова Аттолико Гитлер продиктовал условия, которые Муссолини якобы «от своего имени» должен был выдвинуть на предстоящей конференции. О том, что они будут приняты Чемберленом, в имперской канцелярии не сомневались. Премьер-министр уже телеграфировал, что Германия может «получить мирным путем все, что хочет».

К середине дня все было решено: встреча состоится завтра в Мюнхене. Были поспешно посланы приглашения в Лондон и Париж. Но не в Прагу!

Мюнхен, 28 сентября 1938 года

Мюнхенское совещание описано не раз. К сожалению, Д-р Фриц Хессе ничего не мог добавить к уже известному: в это время он оставался в Лондоне. Зато другой мой собеседник в том же Мюнхене предъявил такое неопровержимое свидетельство, что я мог смело поверить в его присутствие на совещании. Действительно, на фото были изображены «глазные действующие лица» — граф Чиано, Даладье, сидящие в креслах, за ними — сэр Горас Вильсон, какие-то дипломаты, военные и высокий молодой человек.

— Это я! — сказал мне ныне седовласый, но еще сохранивший признаки отличной выправки человек. Его имя Рейнхардт Шпитци. Во время Мюнхена Шпитци был адъютантом Риббентропа, и, в частности, именно он в имперской канцелярии 27 сентября доложил Риббентропу и Гитлеру о звонке посла Аттолико…

Вместе со всеми он в то время был в восторге от предстоящего совещания.

— Для меня война Германии с Англией и Францией, — говорил Шпитци, — представлялась катастрофой. Вместе с этими странами мы прекрасно могли поделить мир, разумеется, за счет России…

Эти откровенные слова можно, на мой взгляд, поставить в качестве эпиграфа к описанию всего мюнхенского совещания.

Вечером 27 сентября 1938 года специальный поезд фюрера покинул Берлин. К рассвету он прибыл на небольшую станцию, где уже стоял поезд Муссолини. Дуче вместе с министром иностранных дел графом Чиано — оба в черной фашистской форме — пересели в салон-вагон Гитлера. Здесь фельдмаршал Кейтель доложил обоим диктаторам о военном положении; в частности, он обратил их особое внимание на мощь инженерных сооружений на чешско-немецкой границе. Муссолини был весьма озадачен, но Гитлер успокоил его.

— Западные державы не вмешаются!

В этом Гитлер был абсолютно уверен. Кейтель показал Гитлеру и Муссолини цветную карту «языковой границы», проходящей через Чехословакию. Это был единственный документ операции «Грюн», который никак нельзя назвать плодом долгой подготовки: офицеры генштаба просто взяли карту из энциклопедического словаря Брокгауза за 1912 год и скопировали ее. Видимо, в имперской канцелярии были твердо убеждены, что Чемберлен и Даладье согласятся на все, на любую «филькину грамоту»…

Самолет Чемберлена приземлился на мюнхенском аэродроме утром: Гитлер, Муссолини и Даладье уже ждали английского премьера в центре Мюнхена в «здании фюрера». Оно стоит до сих пор вблизи площади Кёнигсплац. Невдалеке, на Бриеннерштрассе, стоял «Коричневый дом» — штаб-квартира нацистской партии, резиденция Гесса и Бормана. 28 сентября 1938 года все эти здания были украшены колоссальными полотнищами со свастикой. На «здании фюрера» — флаги четырех держав.

Собственно говоря, на самом деле никакого совещания не было. Суть сговора — отторжение Судетской области — была ясна всем четырем. Поэтому, когда Муссолини положил на стол свой «документ» на итальянском языке (это был перевод того текста, который Гитлер за день до этого продиктовал через Аттолико), особой дискуссии не последовало. Фюрер настаивал на немедленной передаче Судет, Чемберлен слабо возражал. На Даладье внимания никто не обращал. Решили поручить составление итогового документа чиновникам, и пока они созванивались со своими столицами, Гитлер и Даладье обменивались анекдотами из времен Первой мировой войны, а Чемберлен рассказывал рыбацкие истории. Министры, скучая, бродили по длинным коридорам…

В три часа дня Гитлеру эта возня надоела. Он удалился на обед, пригласив к себе Гиммлера и итальянскую делегацию. За столом он хвалил сговорчивого Даладье и издевался над Чемберленом: «Что он потерял в Богемии? А еще рыбак!»

— Пора покончить с временами правления Британии в Европе, — изрек фюрер.

Что же, он смело мог позволить себе сказать это, видя перед собой Чемберлена!