Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

После обеда продолжилось «совещание» четырех, но фактически они просто беседовали на разные темы до девяти вечера. Затем Гитлер опять уединился с Муссолини. К утру текст был готов. Чехословакии был поставлен ультиматум: немедля отдать Германии Судетскую область. Когда же Шпитци вместе со свитой Гитлера отправился на вокзал провожать Муссолини, то слышал, как Геринг сказал итальянскому министру иностранных дел графу Чиано:

— Скажите дуче: завтра Германия начнет так вооружаться, что мир удивится!

На следующий день Чемберлен сказал, что хочет поговорить наедине с Гитлером. Тот решил принять его на квартире в доме 16 по Принц-Регентен-штрассе. Однако английскому премьеру явно не везло: он застрял в лифте. Попав наконец к фюреру, он показал текст совместного заявления, которое должно было, по словам Чемберлена, «укрепить его позицию в Лондоне». Это было несколько строчек, в которых Англия и Германия заявляли, что «только что подписанное соглашение и англо-германское морское соглашение символизируют волю двух народов никогда не вести войну друг с другом». Именно эту бумажку Чемберлен показал на Кройдонском аэродроме под Лондоном, заявив:

— Я привез вам мир!

Гитлер был явно другого мнения, Шпитци слышал, как фюрер, рассказывая Риббентропу о беседе на Принц-Регентен-штрассе, сказал:

— Ах, не принимайте этого всерьез. Этот клочок бумаги не будет иметь никакого значения…

Уже после войны многие руководители вермахта признавали, что если бы Англия и Франция выступили на защиту Чехословакии, позиции Германии оказались бы безнадежными. На Нюрнбергском процессе генерал-фельдмаршал Кейтель говорил:

— Я твердо убежден, что если бы Даладье и Чемберлен сказали в Мюнхене: «Мы выступим», то мы ни в коем случае не прибегли бы к военным действиям. У нас не было сил, чтобы форсировать чехословацкую линию укреплений, и у нас не было войск на западной границе…

Кейтель не был одинок: ближайший советник Гитлера генерал Йодль подтвердил на том же Нюрнбергском процессе:

— Не вызывало никакого сомнения, что против сотни французских дивизий нельзя было устоять на наших оборонительных сооружениях, которые были не чем иным, как огромными строительными площадками. С военной точки зрения это было невозможно…

В дни, предшествовавшие Мюнхену, Гитлер как будто не хотел слушать подобных рассуждений, а после Мюнхена расправился с «пессимистами» (Бек был уволен в отставку). Но по существу Гитлер вместе со своими ближайшими советниками учитывал реальную обстановку: он предпочел мирный сговор военному решению. О подоплеке этого «выбора» дает представление следующая запись Вайцзеккера:

«Игра казалась для нас выигранной, когда Чемберлен для сохранения мира решился на визит в Оберзальцберг… Можно было договориться о мирной передаче Судетской области при помощи английского посредничества. Однако у нас превалировало желание военного решения и уничтожения Чехословакии. Поэтому мы вели вторую беседу с Чемберленом таким образом, чтобы соглашение, несмотря на принципиальное согласие, сорвалось. Группе, которая хотела войны, — Риббентроп и СС, удалось повлиять на фюрера и добиться приказа о вторжении. В те дни фюрер неоднократно высказывался за эту акцию, а в моем присутствии он в ночь с 27 на 28 сентября заявил, что уничтожит Чехию военным путем. Сказал он это только мне и Риббентропу, не рассчитывая произвести эффект на других. Поэтому неверно предположение, будто фюрер раздувал колоссальный блеф».

Однако в тот момент, когда война казалась решенным делом, Гитлер увидел, что может получить все необходимое, не бросая в бой вермахт. Об этом сначала сигнализировали перехваты телефонных разговоров между Прагой и Лондоном (этим занимался упомянутый «исследовательский институт» Геринга); немалую роль сыграл и сэр Горас Вильсон, давший Гитлеру в Берлине обещание «образумить чехов». Наконец, 27 сентября Гитлер получил от Чемберлена телеграмму, в которой имелась такая фраза:

«Я уверен, что вы можете получить все существенное без войны и без промедления».

Не могло быть и двух мнений о том, что Гитлер предпочтет именно такой выход!

Уже после войны в ряде исследований появилась версия о том, что Гитлер был недоволен Мюнхеном, так как это соглашение позволило ему лишь частично, а не полностью уничтожить Чехословакию. Однако это далеко не так. Во-первых, из тех же записей Вайцзеккера явствует, что сама идея совещания была поддержана фюрером. Что же касается «недовольства» Гитлера, то оно прошло очень быстро. 15 марта 1939 года вермахт без всякого сопротивления вступил в Прагу. Был образован «имперский протекторат Богемия и Моравия», а Словакия превращена в марионеточное государство. Полгода спустя Гитлер сам объяснил своим генералам, почему он предпочел мюнхенское соглашение. Он начал с аншлюса: