Третий круг рая

Тата освоилась быстро, единственной причиной их постоянных споров с мамой был Саня. Отсутствие режима у ребенка Тату бесило, она открыто высказывала ей недовольство. Саня, пугаясь громких голосов, начинал реветь во весь голос. Не желая жить в «дурдоме», я во всем винила Тату. Жалость к ней прошла, тем более что бывшего мужа она как-то скоренько вычеркнула из своей жизни, сына, похоже, тоже, а за ней интенсивно начал ухаживать главный врач клиники, где работала. Она внешне даже помолодела, мама рядом с ней смотрелась средних лет теткой. Во мне взыграли ревность и обида за маму. Как-то раз я со всем юношеским максимализмом высказала Тате все, что думаю. Та замкнулась в себе, но… не съехала.

Я училась на третьем курсе музучилища, когда мама вышла замуж за Отто Зоммера, с которым вела переписку уже больше года. То, что она будет жить за границей, а именно с Отто в его доме в Дрездене, предсказала ей я – была уверена, что натиска настойчивого немца она долго не выдержит. Тогда, взяв маму за руку, я впервые «увидела» четкий цветной «фильм»: Саня и Отто на аккуратной лужайке перед домом играют в мяч, а мама, сидя в плетеном кресле возле круглого столика, наблюдает за ними. На лице выражение блаженного покоя…

И после отъезда мамы с Саней в Германию Тата осталась со мной. «Я обещала маме присмотреть за тобой», – заявила она в ответ на мою не очень вежливую просьбу убраться в свою квартиру. Мне исполнилось двадцать, в опеке я не нуждалась, но и выгнать Тату не посмела. Мы жили как соседи, за одним исключением: готовила она, я же, не стесняясь, с удовольствием ела.

Так продолжалось, пока я однажды случайно в тесной нашей кухне не соприкоснулась с ней руками – короткое «видео», где она плачет, уткнувшись в подушку, было ярким не красками, а эмоциями. У меня перехватило дыхание, таким отчаянно горьким был ее плач, таким безнадежным, словно она только что потеряла близкого человека. И еще я почувствовала, как она боится, что эти ее всхлипы услышу я. Наконец, отпустив руку, я посмотрела на Тату с удивлением. Она в ответ виновато улыбнулась. Тогда мне стало ясно выражение «камень с души» – вдруг исчез ком из недоверия, застарелых обид и ревности, который не давал мне понять и полюбить эту удивительную женщину.

Уезжала я от нее через два года, только что похоронив отца. Жизнь в чужом городе, в общежитии консерватории, куда поступила, пугала бытовыми проблемами: готовить я так и не научилась, лишь ловко компоновала бутерброды. Тата, провожая, плакала – она по-прежнему панически боялась жить одна…

Я переключилась мыслями на Георга Фандо. Моя оторванность от светской жизни привела к тому, что такая известная в городе персона осталась для меня загадкой. Кстати, сам Георг, как мне показалось, своей популярностью не озабочен, ездит, вон, без охраны, меценатствует без помпы и, похоже, обладает доброй душой. Не может быть, чтобы о таком человеке не ходили сплетни. Решив, что интернет мне в помощь, я включила ноутбук.

Георг Фандо не был зарегистрирован ни в одной из социальных сетей. Также в свободном доступе я не нашла ни одной фотографии. Никаких упоминаний как о благотворителе, ни доброго слова в его адрес. Скупые строки официальной хроники, где упоминается основанная им в две тысячи двенадцатом строительная компания «Бест»: «Первые посетители торгового центра…», «Открытие парка состоится…», ну, и еще несколько информационных блоков в том же духе. Просто какой-то человек- невидимка. «Интересно, откуда у него деньги на открытие фирмы взялись? Если отец бросил еще во младенчестве? Мама была не из бедных?» Я машинально просматривала фотографии людей с фамилией Фандо, выданные поисковиком. Почему взгляд зацепился за красотку в черном вечернем платье, призывно улыбающуюся мужчине, снимающему ее на камеру телефона? Огромное зеркало за спиной та загораживала лишь на треть, фигура мужчины была отражена целиком, но лицо скрывал корпус смартфона. Однако я ни минуты не сомневалась, что это Георг. «Ксения Фандо, „ВКонтакте“», – прочла я и открыла страницу женщины. Вне сомнений, эта красотка была когда-то его женой. Снимков с мужем нашлось множество, начиная со свадебных. Но, разобравшись, я поняла, что брак просуществовал недолго – спустя полгода с даты свадьбы Ксения выставила фото свидетельства о расторжении брачного союза с подписью: «Я снова в свободном поиске!» Полюбовавшись идущими вслед веселыми рожицами-смайликами, я невольно улыбнулась – женщина понравилась мне своим оптимизмом.

Немного разочарованная скудостью добытой информации, я захлопнула крышку ноутбука и прислушалась – с громким щелчком закрылась входная дверь. Знакомым голосом помянули черта, а я вынуждена была признать, что со звонком Тате опоздала – та решила покинуть больничные стены, не дожидаясь меня.

– Я бы забрала тебя завтра на машине, – вместо приветствия выдала я, выходя в коридор.

– Ага, дождешься от тебя! Ни звоночка, ни приветика. Думай, тетка, что хочешь, мучайся, лежа на койке под больничным одеялком!