Три буквы Б, или Брызги боли Бульдога

Уже достаточно негативно настроив себя против образцово-показательной семейной жизни предстоящих собеседников, лихой опер быстро вскочил на крыльцо и достаточно назойливо позвонил во входную дверь номера 2А. Именно здесь и проживали уроженцы Хабаровска, уже в течение последних пяти лет регулярно приезжающих на турбазу «JK Beach», и ставших для Галины Викторовны Ким постоянными клиентами со всеми, как говорится, вытекающими.

– Добрый день! – приветствие было совмещено с предъявлением своего мандата и стандартной вступительной речью, – У следствия имеется ряд вопросов, на которые вам нужно без промедления ответить.

– Здрасте, – бесцветный и какой-то унылый голос дородной женщины из соседнего региона, обделенного преимуществами туристического рая, не предвещал никаких жизнеутверждающих мотивов, – нужно, так нужно. Проходите сюда. Моих разбудить?! У нас сиеста послеобеденная, так что не обессудьте.

– Будьте добры, всех членов семьи пригласите на пару слов. Я надолго не задержу. Это не протокольный допрос, а простая формальность по опросу всех отдыхающих туристов турбазы. Ведь место происшествия находится в непосредственной близости, и важно осуществить стандартные следственные мероприятия.

После того, как довольно грузный мужчина с волосатым туловищем и помятым от подушки лицом в сопровождении разбалованного подростка, который не только не поздоровался с незнакомым посетителем, но и довольно громко стал просить родителей визглявым и плаксивым голосом пойти искупаться в бассейне на территории турбазы, присоединился к жене и оперативнику, началось то занудство, которого так не любит Ищенко.

Беседа не получилась не только дружеской, но даже и хоть чуть-чуть продуктивной. Все время невоспитанный сын своих родителей перебивал взрослых и требовал к себе повышенного внимания, а глава семейства плохо соображал и отвечал на вопросы невпопад. Женщина же была явно не в духе, что, в конце концов, передалось и Ищенко, который, устав биться как муха о стекло, с большим удовольствием покинул эту «семейную идиллию», в очередной раз дав себе обещание помнить о народной мудрости перед возможным походом в ЗАГС. Именно семь раз отмерив (в идеале семь по семь), можно резануть по холостой жизни.

Предстояло последнее погружение в туристический рай на сегодня. Определившись, где находится номер 1С с находящимися в нем жителями Биробиджана – вотчиной отечественных евреев, насильно выселенных советской властью в эпические времена, – поручик в полицейской личине твердой поступью направился в нужном направлении.

Глава 7

По дороге к супружеской чете, входящей в состав всеми «обожаемой» еврейской диаспоры, Ищенко пытался сбросить с себя груз последних суток, когда он так глубоко погрузился в расследование. «Такого в моей жизни еще не было, чтобы, вот так запросто живешь, пришлось почти не спать – не есть, а отдавать долг Родине! То ли что-то менять нужно в своей судьбе, то ли просто забить на все эти импульсы, идущие от майора?!» – мысли кружились как белка в колесе: энергетические затраты максимальные, а выхлопа по нулям.

Проходя мимо бассейна с мирно отдыхающими в шезлонгах туристами, потягивающими охлажденные напитки различной алкогольной концентрации, Степан и не заметил, как попал под прицел одной не слишком молодой и спортивной, но достаточно возбужденной от трех «Маргарит» особы.

– Молодой человек! Вы при исполнении? – речь слегка заплеталась, а тембр был преисполнен той характерной хрипотцой, что с потрохами выдает настроение гендерного антипода, – Мне требуется срочная помощь от родной полиции!

Степан от неожиданности встал как вкопанный, причем он никак не мог сообразить, что же нужно ответить этой женщине, преградившей своей красотой в виде семидесяти пяти (или около того) килограммов, и это при росте, чуть превышающем полтора метра. Колорит антропометрии и затуманенное сознание женщины, как говорится, «под сорок» были, мягко говоря, не во вкусе местного гурмана девичьих прелестей. А потому Степан сразу же решил ретироваться в английском стиле, то есть, молча и быстро. Но не тут-то было – роковая красота подобно торпеде, выпущенной из субмарины при атаке, уклоняющейся на галсе, надводной цели, нетвердой, но решительной походкой почти стремительно приближалась к ошеломленному несанкционированной ситуацией оперу.

Принимая во внимание, что на них, улыбаясь и показывая пальцами, что не очень соответствует образцу этики поведения в публичных местах, пялилось около десятка пар глаз, получалась картина маслом, как говорят у них в Одессе. Степан завис на несколько мгновений с приоткрытым ртом, что делало его в прямом смысле шутом гороховым, но на каком-то сверхъестественном уровне, обусловленном интуицией, он все-таки взял себя в руки и приготовился к отражению атаки.

– Мэм, вам нужно успокоиться и в лаконичном виде сформулировать вашу просьбу или предложение, – голос почти не дрожал, однако испуганное лицо еще не полностью трансформировалось в уверенность должностного лица при исполнении, – старший лейтенант Ищенко! Уголовный розыск!