Три чашки горя при свете звёзд

«Тигрица под баньяном» не шелохнулась, но на стене возникла видеозапись похорон, которые транслировала общественная сеть. В маленьком помещении было мало места для всех, кто пришел отдать дань памяти; множество людей в полном молчании теснились в коридорах и нишах.

− Они тоже понесли утрату.

− А ты не горюешь?

Аватар качнулся из стороны в сторону, что означало пожатие плечами.

− Не так сильно, как ты. Я её помню, а никто из них нет.

Кроме Туйет Хоа.

Он знал Туйет Хоа, из года в год она навещала их на третий день Нового года, отдавая дань уважения учителю, и превращалась из недосягаемой взрослой в женщину не намного старше Куанг Ту и «Тигрицы под баньяном», хотя её неловкость в общении с ними осталась. Несомненно, в идеальном мире Туйет Хоа у мамы не было бы детей, чтобы ничто не отвлекало от работы.

− Нужно двигаться дальше, − мягко произнесла «Тигрица под баньяном», приблизившись к брату и вместе с ним глядя на алтарь.

Роботы собрались на кухне и начали готовить свежий чай, чтобы заменить три чашки на алтаре.

− Смирись с тем, что таков порядок вещей. Ты же знаешь, тебе всё компенсируют − предложат повышение, дадут премию. Вот увидишь − твоя карьера пойдет как по маслу.

Подачки или подкуп, плата за утрату того, что не имеет цены.

− Честная сделка, − с горечью заметил Куанг Ту. Они прекрасно знали ценность того, что переходит к Туйет Хоа.

− Разумеется, − ответила «Тигрица под баньяном». − Но ты попросту загубишь здоровье и карьеру, и ты же понимаешь, что мама бы этого не хотела.

Можно подумать... Хотя нет, он несправедлив. Мама могла отдаляться, с головой погружаясь в работу, но всегда находила время для детей. Воспитывала, играла с ними, рассказывала сказки о принцессах и рыбаках, о крепостях, исчезнувших за одну ночь; а позже они с Куанг Ту подолгу гуляли по садам Лазурных Драконов, с восхищением рассматривая сосну или журавля в небе и оживленно обсуждая будущую карьеру Куанг Ту в Министерстве труда.

− Нельзя чтобы всё пошло прахом, − сказала «Тигрица под баньяном». Прямо под её аватаром появились роботы с восхитительным чаем: ароматная зеленая жидкость в чашке с селадоновой глазурью, покрытой мелкими трещинками, словно яичная скорлупа.

Куанг Ту взял чашку, вдохнул приятный травяной аромат − маме понравится, даже на том свете.

− Знаю. − Он поставил чашку на алтарь. Ложь слетела с его губ столь же легко, как и последнее дыхание мамы.

* * *

Улун. Чайные мастера тщательно готовят эти сорта чая, создавая широкий спектр вкусов и оттенков. Настой сладкий, некрепкий, при последующем заваривании появляются новые нотки.

* * *

Туйет Хоа проснулась со смутным, нарастающим чувством тревоги и страха, но потом вспомнила о процедуре.

Жива. И в здравом уме. По крайней мере...

Она сделала глубокий, судорожный вдох и поняла, что лежит дома в своей постели. Сердце бешено колотилось. Её разбудил мягкий толчок общественной сети − вспышка света, которую включили роботы в фазе быстрого сна. Это не будильник, а скорее уведомление о сообщении с пометкой «срочно».

Только не это.

Где-то в глубине сознания сигнал повлек мысль, которая не была её собственной. Напоминание, что она должна просмотреть сообщение − как новый начальник отдела она обязана уделять внимание посланиям от подчиненных.

Профессор Дуй Уен, кто же ещё.

При жизни профессор была волевым человеком, и смерть этого не изменила. Но из-за того, что она была просто начальником отдела Хоа, а не кровной родственницей, связь ощущалась как-то... неправильно. Словно Дуй Уен говорила через толстое стекло.

Хоа понимала, что ей ещё повезло − мем-импланты представителя чужой семьи могут необратимо повредить мозг, если пятнадцать незнакомцев без всякого понимания и сочувствия сражаются за контроль над твоими мыслями.  Она слышала профессора Дуй Уен, а иногда и призрачные далекие голоса предков Дуй Уен. Но так уж всё устроено. Могло быть намного хуже.

Но могло быть и намного лучше.

Она встала, игнорируя настойчивый голосок из подсознания, призывающий к исполнительности, и потопала на кухню.

Роботы уже отставили в сторону утренний чай Хоа. До процедуры у неё была привычка брать его на работу. В те дни Дуй Уен с каждым днем всё больше худела и бледнела, а затем её присутствие на работе сменила череда памяток и видеозвонков − последние отчаянные инструкции по проекту, прежде чем она выпустит его из рук. Хоа наслаждалась покоем, стараясь не думать о приближающейся кончине профессора Дуй Уен − моменте, когда они окажутся в пучине космоса без разумного корабля, несущего их вперед.

Теперь Хоа ценила иной покой. Теперь по утрам она первым делом пила чай, надеясь, что в столь ранний час у мем-имплантов не будет повода её дергать.

Но в это утро её надежды не оправдались.