Три доллара и шесть нулей

– Вчера вечером... – Струге прошелся по комнате. – Вчера была суббота. Сегодня, что неудивительно, воскресенье. Соваться в выходные к Лукину этот Валандин не станет, если это не обговорено заранее. Думаю, что не обговорено, потому что Лукин не из тех, кто любит беспокоиться в свободные от работы дни. Я для него – работа. Поэтому вплоть до завтрашнего дня он будет сидеть у себя дома, пить чай с лимоном и ждать понедельника. Где живет Валандин, Гургулидзе?

Адрес можно было не записывать. Валандин жил рядом со Струге, Антон знал этот дом, поэтому Вадим, заметив успокаивающий жест судьи, спрятал записную книжку и ручку в карман.

– Можешь готовиться к затяжному процессу по факту своих чудачеств шестилетней давности по вновь открывшимся обстоятельствам, – пообещал сыщику Пащенко и прихватил за ручки пакет, в котором было сложено все, что могло впоследствии являться для Гургулидзе предметом шантажа. – А это мы заберем с собой. Если на суде возникнут какие-то противоречия, я думаю, будет уместно кое-что показать и прокрутить перед судьей. Отношения к делу это иметь не будет, поэтому зачтется тебе потом, когда персонажи этих чудных фото оживут и приедут на зону разматывать твои кишки по всей «запретке». Береги себя, Сергей Александрович.

Выйдя из квартиры, Пащенко закурил третью сигарету за последние десять минут. Такая «скорострельность» объяснялась лишь его волнением. Однако он, не желая, чтобы его невроз передавался Антону, старался казаться беспечным, уверенным в последовательности и верности своих действий человеком.

– Если поторопимся, то успеем на открытие молодежного чемпионата по футболу. На базе «Океана» проводится Турнир Четырех с участием команд из Швеции, Франции, Германии и Венгрии. Вчера мальчишки с тренерским штабом уже по городу болтались, Тернов рассматривали. Успеем?

Последний вопрос подсказал Струге, что Вадим не так уж уверен в себе, как хочет казаться. Не разочаровывая друга, он пожал плечами и тоже полез за своей третьей сигаретой.

– Конечно, успеем. В крайнем случае, ко второму тайму первой игры подъедем.

А этот ответ указал Пащенко на то, что Антон очень хочет, чтобы все у них получилось...

Хорошо бы было успеть во всем разобраться и еще сходить при этом на футбол.

Реквизиторы спустились вниз и заняли места в машине...

Через десять минут «Волга» бесшумно въехала во двор дома, где проживал директор детективного агентства «Агата».

Не успела их машина поравняться с углом дома, как они едва не столкнулись с самшитовой «девяткой», быстро выезжающей на дорогу.

– У тебя с гусями все в порядке?! – взорвался Пащенко, хотя прекрасно понимал, что через поднятые стекла обеих машин его гневный рык все равно никто не услышит. Более того, водитель «девятки» не мог даже видеть искаженного негодованием лица прокурора – стекла «Волги» были тонированы таким образом, что машина не раз становилась объектом пристального внимания бдительных инспекторов ДПС.

Уже входя в подъезд, Антон почувствовал, что какая-то непонятная сила мешает ему открыть дверь. Он испытывал такое чувство, словно видел хвост удаляющего от перрона поезда, на который он опоздал.

– Бабули, – обратился он к двум сидящим на лавочке старушкам. – А Андрейка Валандин из дома не выходил?

– Дык ить вона он, поехал! – И две руки, с зажатыми в них носовыми платками, указали на то место, где Пащенко едва не врезался в «девятку».

Едва Антон успел запрыгнуть в «Волгу», Пащенко рванул ее с места. Машина кинула в сторону благодушных старушек две струи пыли и, скользнув юзом, метнулась на дорогу.

– Ты его видишь? – Антон дышал, как после спринтерского забега.

– Вон он, на светофоре! Я такие наглые рожи никогда не забываю...

Попытка остановить предводителя терновских шантажистов прямо на дороге закончилась ничем. Едва Вадим, пытаясь если не обогнать, то хотя бы приблизиться к «Жигулям» Валандина, занял соседний ряд, как его тут же подрезал «заряженный» всеми излишествами BMW и перегородил дорогу.

Сам Валандин находился за рулем, очевидно, не первый год и в городском движении ориентировался гораздо лучше, чем прокурор. Он и водил машину гораздо небрежнее, на грани фола. Объяснялось это, наверное, тем, что Пащенко всю жизнь водил машины казенные, а Валандин – свои.

Выходить из машины и попытаться остановить директора «вручную» преследователи не успели. На светофоре зажегся зеленый свет, и Валандин умчал с перекрестка быстрее, чем Пащенко включил передачу.

– Вот, сучонок, юркий какой... – озлобился прокурор.

– Ты из виду его только не потеряй! – воскликнул Струге, понимая, что «загнать» Валандина на дороге вряд ли удастся. – Где-то же он должен выйти из своего болида!

Как и всякого водителя, подобное замечание задело Пащенко до глубины души. Сорвавшись со светофора, он привязался к «Жигулям» и стал держаться подле, словно привязанный тридцатиметровым канатом. Приблизиться ближе мешало искусство вождения Валандина и отсутствие такового у Пащенко. Умения лавировать в автомобильном потоке едва хватало на то, чтобы не увеличивать уже имеющийся отрыв.