Три истории. Повести

– Я и не планировал читать Вам мораль, гражданин Задонский, ибо человек Вы умный, образованный и все понимаете. Век живи, век учись принимать жизнь вот с такими поворотами. Все мог предположить, но такого развития событий – нет, навряд ли. – Воронов все это говорил, прямо в глаза арестованному; лицо спокойное, никаких эмоций. – И вот еще о чем не могу промолчать. Судя по всему, это именно Вы отдали распоряжение на устранение гражданки Осмоловской, просто больше некому было принять столь серьезное и ответственное решение. А ведь она, если на то пошло, совсем не чужой для Вас человек: знакомы были еще с молодых лет, столько связывало вас, и любовь, наверное, была. И так вот спокойно приговорить ее… Нет, Вениамин Валентинович, не человек Вы, ибо это не входит в рамки человеческого понимания. Вы, господин Задонский, просто бездушная машина и жизнь даже такого близкого человека для Вас просто пыль. Я помню, как вместе с нами проводили осмотр места происшествия – ни один мускул, ни одна складка на лице не дрогнула. Нет, повторюсь, не человек Вы, а машина для контроля и принятия даже вот таких решений. Распорядитель судеб людских! Безжалостный КУРАТОР! Вот такие пироги, Вениамин Валентинович!

Продолжая взирать на безмолвно сидящего Задонского, Воронов поинтересовался о произносимой им фразе.

– Это что, Ваша любимая поговорка? Вы часто ее употребляете. Кстати, ею, лет пять назад, обмолвился один Ваш хороший знакомый – Зоря, при разговоре с нашим осведомителем, но тот не придал этому значения. Так и не была оценена эта особенность лексикона неуловимого Дока, а она могла о многом рассказать.

– Все, хватит накачивать меня лекцией о совести, долге, человечности и прочей чепухе, учить жизни, граждане полицейские и ежи с вами подобные, – уже теряя самообладание и выдержку и повысив голос, раздраженно и резко отрезал Задонский. – Я же Вас, Николай Петрович, просил прекратить это. Вряд ли вы все поймете меня. Свою шкуру я спасать и не собирался – говорил же, пожил хорошо. Повторяю, мне мою организацию следовало спасать во что бы то ни стало, ибо столько сил отдано для ее создания, столько энергии, здоровья, если хотите. Теперь все это уже не важно. Все, на этом точка.

– Сами все нам покажите и расскажите или будем искать с особой тщательностью? – спросил Задонского следователь.

– Да, Вениамин Валентинович, я тоже советую все показать самому – зачем усложнять дело, – добавил Воронов.

– Конечно, сам. А то вы тут все перероете-перелопатите, с ног на голову поставите – убирать сутками придется. Вот только пойду переоденусь, халат сменю на брюки.

И он направился в спальную комнату. А через минуту оттуда раздался грохот выстрела, потянуло запахом горелого пороха. Вмиг в комнату вбежали Воронов и следователь. Задонский лежал на полу, на ковре, лицом вниз, из раны на голове справа, пульсируя, вытекала кровь, пачкая лицо и пропитывая лужицей ворс ковра. Ноги слегка подергивались в предсмертной агонии, но вскоре совсем затихли. Чуть в сторонке от тела, рядом с правой рукой, лежал пистолет системы «Вальтер». Из дульного среза ствола медленно наружу выходил сероватый дымок.

– Черт, как он нас надул своим переодеванием. Так спокойно и буднично попросился сменить одежду, что мы и сообразить ничего не успели. Вот лажанулись так лажанулись! Когда поумнеем, – негодовал Воронов. – Надо сообщить жене, для нее все это будет сильным ударом. Однако давайте продолжим. Начнем обыск, а сюда вызываем коллегу нашего фигуранта. Какая ирония судьбы – эксперта для эксперта!

Глава восьмая

Брать Зорю и других подельников Дока решено было этой же ночью. По агентурным данным, он с дружками обосновался в доме на окраине Дальнегорска. Группа захвата и еще два оперативных работника – среди них и Андрей Прохоров (он слезно упросил шефа участвовать в операции) – прибыли на место, окружили дом.

– Внимание! Дом окружен. Сопротивление бессмысленно. Сдавайтесь и выходите по одному, с поднятым вверх руками, через переднюю дверь. В случае неповиновения, будем стрелять на поражение – имейте это в виду, – по громкой связи объявил руководитель операции.

В доме находились шесть человек. Среди них и Зоря, который был вооружен огнестрельным оружием – пистолетом «ТТ». Ствол был только у него. Остальные члены банды имели холодное оружие – ножи, кастеты, а также самодельные «заточки». Предупреждение прозвучало еще один раз.

– Ну что, пацаны, сдаемся, – шепнул Зоря. – Против них с моим стволом какая польза? Вы выходите, а я живым не дамся. За мои заслуги мне «Белый лебедь» светит навсегда. Факт.

Стали по одному выходить, с поднятыми руками, бросая ножи перед собой.

Никакого сопротивления, наручники на руки и в машину.

– Так, а еще один где? Остался дома, не выходит. Зоря остался? – спросили одного из задержанных. Тот утвердительно кивнул. – Пушка есть? – Опять кивок. – Вооружен пушкой, это точно. Попытается прорваться и улизнуть, – сказал боец.

Часть оцепления отошла от задней части дворика, где располагался небольшой сад с деревьями и кустарниками.