Три недели в настоящем

Одна из секций, ограниченная тонкой чёрной кромкой, от толчка рукой медленно распахнулась. И мы вышли наружу. Здесь было темно. Но сразу прямо над нами засияла какая-то декоративная яркая многолучевая звезда. Так что видно стало метров на пять вокруг. Напротив нашего выхода осветилась нижняя часть разноцветной стены. Мы оказались в каком-то широком и тёмном проходе. И здесь, кроме нас, не было никого.

— Нам нужно выйти на улицу. — сказал Пушкарёв, и за локоть повёл меня по этому широкому проходу. — Только веди себя естественно, здесь везде видео. Если ты привлечёшь к себе внимание, можешь в хронику попасть. А этого нам совсем не надо.

Когда мы двинулись, и свет тоже стал нас сопровождать. Яркие звёзды на потолке, будто угадывая куда мы пойдём, по одной стали освещать путь впереди на какое-то расстояние. И, когда мы подошли к ответвлению, звёзды свернули за угол перед нами. Только по полу протянулась светлая полоса. На самом повороте я глянул через плечо. Сзади света уже не было. Откуда мы вышли, я не смог бы теперь найти. А за углом нас ждал пологий и длинный пандус, поднимающийся на высоту чуть выше человеческого роста, и когда мы его прошли, я неожиданно понял, что мы теперь на улице.

В тёмно-серых разводах небо открылось где-то высоко вверху. Из него мелкими каплями падает влага, это я почувствовал лицом. Но на тёмно-оранжевой земле луж не видно. Вокруг, сколько можно видеть, разноуровневые стены, разрисованные окнами, и какой-то клубящейся зеленью. Вдоль улицы вертикально стоят невысокие световые панели и освещают только то, что лежит внизу под ногами. Людей немного. Некоторые спешат, идут торопливо, но большинство просто гуляют. Под дождём! Странные люди. Особо присматриваться к ним я не решался, опасаясь попасть в какую-то хронику. Но это должен был быть мой город! Который я, как ни старался, не мог узнать. Машин на улице совершенно не было, ни движущихся, ни припаркованных. От этого создавалось ощущение какой-то пустоты. Будто не в реальном городе мы, а в каком-то виртуальном…

Правда, когда мы прошли по этой самой улице уже почти полквартала, нас всё-таки бесшумно нагнала машина с тусклыми ленивыми мигалками на крыше. Мне показалось, совершенно обычный малотоннажный автомобиль городской аварийной службы, или скорой помощи… Когда автомобиль поравнялся с нами, боковые двери неожиданно сдвинулись и две пары человеческих рук легко нас втянули внутрь. Двери закрылись и автомобиль по-прежнему неторопливо тронулся дальше. Те, кто помогал нам сюда забраться, были совершенно обыкновенными людьми. Молодые парни может быть моего возраста.

— Свои люди. — сказал Пушкарёв. — Можешь расслабиться.

И я расслабился. Сел на предложенное мне мягкое кресло и стал с любопытством озираться вокруг.

Один из своих людей протянул мне руку и сказал:

— Дима!

Я удивился, не ожидал здесь таких обычных имён, но быстро включился:

— Валера! — и мы с тёзкой моего Профессора обменялись нормальным простым рукопожатием. А не каким-то там хитрым, особенным…

Дима был в тёплой серой футболке с рукавами до локтя и плотно обтягивающих шортах до колен. А на голове у него было нечто, напоминающее чёрный танковый шлемофон.

Второго из наших «своих людей», звали уже неожиданно — Гавриил. Как архангела. Он был улыбчивым и, как положено архангелу, каким-то сияющим. А вот одет, пожалуй, был вполне приземлённо просто. По моим застарелым понятиям, конечно. Вытертые джинсы, обычные, цвета индиго с несимметричной рыжей подпалиной по шву, непонятного цвета ветровка, из-под которой выглядывала ярко-красная футболка. Сияние Гавриила исходило, пожалуй, от этой футболки и от улыбки. Она, улыбка, была во всём. В губах с приподнятыми уголками, радостных глазах и манере говорить. Я даже засомневался, вижу ли живого человека, а не какого-нибудь киборга, типа божественного Терминатора.

— Как добрались? — продолжая невозмутимо улыбаться, спросил он.

По тому, как Арсен Родионович никак на вопрос не отреагировал, я понял, что вопрос этот — мне. Я усмехнулся и сказал:

— Путешествие было лёгким и приятным. Только вот станция прибытия…

— Вы, Валера, извините, у нас тут сейчас свои сложности. Всё приводится делать бегом. — парень сказал «приводится», а не «приходится». Поэтому я не сразу осознал смысл. — И избегать присмотра. Вот и встречаем гостей в условиях, близящимся к боевым.

— А куда мы сейчас?

— У нас штаб фанкшен где только можно. Видимся и контактируем, постоянно меняя явки. И только с теми, кого не успели огрести…

— Идёт война. — серьёзно добавил здешний Дима. — Цифровое пространство находится под неизменным контролем. И только видясь, мы можем безопасно о всём говорить…

Говорили они странно, но всё же это был большей частью русский язык, и я начал приспосабливаться.

— Мы сейчас движемся по улице Богданова. — усмехнувшись, вставил Пушкарёв. — И минут через пять будем на месте. Там моя квартира.

— Улица Богданова? Это кто такой? У нас такой улицы не было. — я хотел сказать, «в наше время», но почему-то сказал «у нас». Как будто, теперь был в чужом городе.