Три недели в настоящем

— Раньше она называлась Правобережной. — сказал Дима. — Но после гибели в автокатастрофе губернатора Богданова Юрия Маркеловича…

Надо же! Совпадение стало уже слишком заметным!

— А кто он такой? — мне, по-видимому, не хотелось верить, что мой знакомый Юрий Маркелович Богданов, во-первых, станет когда-либо губернатором, а во-вторых, нелепо погибнет в какой-то глупой автомобильной аварии.

— Хороший человек был. — сказал Дима. — В начале тридцатых он смог наладить производство точного электронного оборудования на нашем старом радиозаводе, и в начале сороковых стал губернатором. Наша область с тех пор была процветающей. И до сих пор…

— А киселёвский проект? — сияя, перебил Гавриил. — Мы тогда опередили Францию и Китай по выпуску бытовых инфракрасных камер и сверхточных навигационных станций восьмого поколения…

— Да, тот это Богданов, тот, не сомневайся! — сказал, глядя на моё растерянное лицо, Пушкарёв.

Я продолжал глядеть недоверчиво. Как мог стать губернатором полковник ФСБ, наблюдателем проработавший в ЦЕРНе? Как из такого человека мог получиться обыкновенный чиновник?

— А вы, Валера, его знали? — с каким-то трепетом спросил Гавриил.

Знал ли я? Да, я его просто знаю. Но даже не догадывался раньше, что близко знаком с будущим нашим губернатором!

— Да, знал, конечно! — за меня ответил Арсен Родионович. — Ведь именно он вёл работы по Агату двадцать-восемнадцать.

Дима вытянул губы и присвистнул. Я, что такое «Агат двадцать-восемнадцать», даже понятия не имел. Но никто не потрудился меня ознакомить. Потому что машина неожиданно остановилась и дверь сдвинулась в сторону. А женский голос произнёс: «Улица Богданова, двести шестьдесят один. Приятной вам прогулки!»

Я только сейчас обратил внимание, что впереди, за спинами Димы и Гавриила, где у нас должен сидеть водитель, никого не было, не было и рулевого колеса. Только джойстик на панели перед монитором. Машиной никто не управлял! И это в городе!

Видя, что я затрудняюсь с выходом, Арсен Родионович посмотрел в направлении моего взгляда и быстро сказал:

— Пойдём, я потом всё объясню.

И я вылез из машины. Дождь шёл по-прежнему. Но он больше не был небольшим и моросящим. Я нащупал за спиной шлем и укрыл им голову.

Арсен Родионович тоже вылез. Нас дальше провожать никто не стал. Дима и Гавриил дружно сделали нам на прощанье ручкой возле уха, дверца тихо закрылась, и машина почти бесшумно покатилась дальше.

Когда-то раньше, в моё, давно прошедшее время, на Правобережной жил я. И это был окраинный район города. Дом, который был перед нами, имел, наверное, этажей сорок или пятьдесят. Не то, что моя жалкая девятиэтажка, которая лишь в наше время казалась высокой. Когда я глянул вверх, то не увидел верхних этажей этого дома. Они скрывались в низких тёмных облаках. Здание окружали высокие, но не настолько, соседи.

А внизу перед фасадом нашего дома не было никаких парковочных мест. Это было интересно. Как же они добираются до своих автомобилей? Не ходят же они по такому большому городу только пешком. Я не верил, что автомобили вообще вышли из моды. Тем более, что восемнадцатиэтажная парковка в городе всё-таки была.

Просторный лифт, рассчитанный, наверное, человек на двадцать, поднял нас с Арсеном Родионовичем на 27 этаж за минуту. И мы попали прямо в квартиру! Это было бы странно, если не считать, что для входа в лифт на первом этаже Пушкарёв использовал, как ключ, своё кольцо на пальце. Я был в шоке! Будущее оказалось ещё удивительнее, чем я мог предположить! Ещё немного таких чудес и у меня закружит голову!

Пушкарёв, когда мы вошли в его квартиру, сразу же скрылся за какой-то другой дверью, а мне одному навстречу вышла не очень молодая женщина. Но у меня язык не повернулся бы назвать её бабушкой. Это была пожилая леди с какими-то чисто английскими высокомерными манерами. Когда я сказал: «Здравствуйте!», она сперва строго посмотрела на меня и лишь через несколько секунд слегка наклонила голову. Прямо, королева Виктория! Как себя вести в такой непривычной обстановке, я не знал. Вести себя как все, когда мы с ней остались вдвоём, я уже не мог. А английская леди мне на помощь прийти не спешила. Мы так и стояли, пока снова не появился Арсен Родионович.

— Что это ты, моя голубка, стоишь и гостя не принимаешь? Познакомься, это тот самый Валера…

И тут английская невозмутимая леди чудесным образом растаяла. Как снегурочка. Вместо неё осталась удивлённая и обрадованная бабушка, внезапно встретившая своего горячо любимого внука. Я сразу почувствовал, что меня здесь давно ждали.

Звали бабушку-голубку Дарья Кристиановна. Она, пока я стягивал с себя жёлтый имиджевый скафандр, хлопотала рядом, пытаясь мне помочь. Потом повела меня умываться. Здесь я снова увидел, что у меня на руке остался серый, с металлической искрой напульсник, которым меня в давнишнем прошлом зачем-то наградил Пушкарёв. Я легко стянул эту штуку с запястья и сунул пока в карман. И уже после мы втроём устроились в кухне-гостиной и пили обычный зелёный чай с каким-то экзотическим ароматным вареньем.