Три секрета под одной крышей

– Ничего, что я взяла две марки? – спросила Молли. – Я могу за них заплатить. У меня ещё осталось шесть пенсов.

Всё остальное она потратила на конфеты: подарки на Рождество.

– Пишешь маме? – спросила тётя Люси, тяжело опираясь о спинку стула. Виду неё был растерянный и какой-то больной. – Я… я подумала… Ты хочешь, чтобы она приехала и забрала тебя домой?

– Нет! – Молли так яростно замотала головой, что волосы хлестнули её по щекам. – Конечно нет! Я же не знаю… может, она до сих пор хочет усыпить Берти. Но я не видела маму и сестру целых пять месяцев, тётя Люси. Я подумала, что надо им написать. Чтобы они знали, что я… – Молли умолкла на полуслове. Ей не хотелось говорить с тётей Люси о жизни и смерти. Тем более сейчас, когда та еле стоит, опираясь о стул. Молли взяла со стола конверт. – Я написала Викки. Мы с ней познакомились в поезде, и она отдала мне ярлычок с её адресом. Внутри – письмо маме. Если Викки опустит его в ящик там, у себя в Норфолке, то на нём будет норфолкский штемпель. И никто не узнает, где я, да?

– Да. Очень умно придумано, Молли. – Тётя Люси тяжело опустилась на стул и вздохнула. – Знаешь, я только теперь поняла, как сильно буду без вас скучать, когда вы вернётесь домой. Конечно, я всегда знала, что когда-нибудь вы вернётесь домой, – быстро добавила она. – Ты правильно сделала, Молли, что написала маме. – Она положила руку себе на живот. Тётя Люси так сильно мёрзла, что даже дома ходила в перчатках. – Она, наверное, с ума сходит от беспокойства.

– Да, наверное, – смущённо пробормотала Молли. – Но вы же знаете, почему мне пришлось убежать.

– Да-да…

– Домой я не вернусь. – Молли упрямо cдвинула брови. – То есть, конечно, когда-нибудь точно вернусь. Но пока не закончится эта война, мне нельзя везти Берти домой.

Тётя Люси вздохнула:

– Мне кажется, ты тут пробудешь ещё очень долго, Молли. – Она посмотрела на снег за окном и зябко поёжилась.

Ответа от Викки не было так долго, что Молли уже отчаялась его получить и, возвращаясь домой из школы, больше не спрашивала у тёти Люси, нет ли ей писем. К концу февраля снег ещё не сошёл до конца, но завалившие деревню огромные сугробы растаяли, и ручеёк, протекающий вдоль улицы, где стоял дом тёти Люси, превратился в бурную речку, полную кусков сероватого льда. В марте на берегах ручейка расцвели примулы, а потом и фиалки. Снега на полях почти не осталось, и фермеры начали выпускать овец на пастбища.

В феврале с фронта пришли хорошие новости: немецкий танкер «Альтмарк», на котором везли несколько сотен британских военнопленных, был атакован британскими эсминцами в территориальных водах Норвегии, и пленных освободили. На протяжении нескольких недель все ребята в Марш-Энде играли только в освобождение военнопленных, то и дело оглашая деревню радостными криками «Здесь флот!».

Молли с Джоном наперегонки мчались по улице – Джон тащил Роуз на закорках, спасая её от немцев, и по дороге чуть не уронил в ледяное море (в ручей), – и Молли вдруг резко остановилась, увидев, что тётя Люси стоит у калитки, привалившись к кирпичной стене. Стоит как-то странно, завалившись набок. С абсолютно белым лицом.

– Что случилось?! – Молли бросилась к ней. – Это маленький? Он уже…

Тётя Люси кивнула и на секунду закрыла глаза. Молли показалось, что она борется с чем-то у себя внутри, превозмогая жуткую боль. Наверное, ребёнок, готовый родиться, изо всех сил рвался наружу? Затем тётя Люси вздрогнула и вздохнула:

– Да, уже. Я пыталась позвонить акушерке, но телефон не работает. Сначала я растерялась, а потом вспомнила, что вы уже скоро вернётесь из школы. Срочно зовите миссис Моррис. Скажите ей, что ребёнок уже на подходе.

Джон поставил Роуз на землю, развернулся и побежал обратно в деревню. Молли осторожно обхватила тётю Люси за талию и с помощью Роуз, которая подталкивала её сзади, повела в дом.

В прихожей Молли остановилась, с сомнением глядя на крутую лестницу.

– Вы сможете подняться?

Тётя Люси застонала, но всё же шагнула к лестнице и взялась за перила. Утром, когда Молли и Роуз спускались к завтраку, они даже и не заметили, как очутились внизу, но теперь лестница как будто сделалась в сто раз длиннее и Молли казалось, что они поднимаются целую вечность. Когда Джон привёл акушерку, им до верха оставалось ещё четыре ступеньки. Все трое сидели на лестнице, привалившись к стене и пытаясь отдышаться. Бледное лицо тёти Люси блестело от пота.

Акушерка, миссис Моррис, деловито кивнула и принялась распоряжаться прямо с порога. Молли, Джону и Роуз было велено идти на кухню, заварить чай и не путаться под ногами.

– Мы и не путались, – сердито пробормотала Молли, с грохотом водружая чайник на газовую плиту. – Если бы не мы, кто бы привёл миссис Моррис? А что с телефоном? Опять рухнул столб?

Джон пожал плечами:

– Не знаю. Я не смотрел, просто бежал. Когда заварится чай, нам надо будет его отнести наверх?

– А ты сам как думаешь? Здесь, внизу, от него пользы мало.

– Тогда лучше ты отнеси. – Джон густо покраснел. – А то вдруг там… ну, ты понимаешь.

Молли усмехнулась, глядя на Джона. У него было такое смешное лицо…