Три секрета под одной крышей

Первый воздушный бой над Марш-Эндом случился в ясный и солнечный субботний день, когда ребята помогали тёте Люси в огороде. Когда они только пришли в деревню – с тех пор миновал почти год, – огород на участке у тёти Люси был совсем крошечным, но теперь она раскопала под грядки почти всю лужайку у дома, оставив лишь тонкие полоски травы наподобие тропинок. Тётя Люси очень серьёзно прислушалась к призывам «Копать огород для победы». Хотя Молли казалось, что её садоводческий пыл происходит скорее от отчаянной необходимости чем-то себя занять, чтобы не думать о грустном. К тому же маленький Питер любил гулять на свежем воздухе и всегда радовался, когда его сажали на коврик посреди грядок и давали стручок гороха, который можно погрызть.

Молли собрала огромную корзину стручковой фасоли (увы, это значило, что им теперь ещё долго придётся есть эту фасоль на обед и на ужин, причём ежедневно) и присела передохнуть на коврик рядом с Питером. Над ними порхали бабочки, вокруг кустов сирени, росших у самой стены, с гудением вились шмели. Молли полулежала, опираясь на локти, и сонно таращилась на шмелей. Почему они так громко гудят?

Она не сразу сообразила, что это за звук. И поняла только тогда, когда из-за сарая выскочил Джон и что-то крикнул о «Мессершмитте».

Тётя Люси и Роуз выбрались из малинника и уставились на самолёты, летящие высоко в небе.

– Это «Мессершмитт Би-Эф сто девять Е», – скороговоркой произнёс Джон, буквально приплясывая от волнения. – И за ним гонятся наши «Спитфайры». Он, наверное, побоится вступать с ними в бой. Пойдёт в пике, чтобы от них оторваться. Но ему не уйти! «Мессеры» не такие маневренные, как «Спиты».

– Они так близко, – сказала тётя Люси, передёрнув плечами. – Я и не думала, что мы их увидим… вот так. Прямо над нами.

– Я вижу свастику у него на хвосте! – крикнул Джон, совершенно не слушая, что она говорит. – Смотрите! Смотрите! Его подбили!

– Он дымится. – Молли прищурилась, глядя в небо. – Дым идёт из хвоста. Кажется, сейчас упадёт.

Тётя Люси подхватила Питера на руки и принялась озираться по сторонам, словно решая, куда бежать.

– Мессер не здесь упадёт, не поблизости, – сказал ей Джон голосом знатока. – Они ещё высоко. Скорее всего, попробует приземлиться где-нибудь на полях. Будет пытаться совершить контролируемую посадку.

Самолёт приземлился в полях в нескольких милях от их деревни, как и предсказывал Джон. И это было лишь первое из воздушных сражений, которые они наблюдали в то лето.

– Мне кажется, тебе не надо на это смотреть. – Тётя Люси попыталась отобрать у Молли газету, но Молли вцепилась в лист мёртвой хваткой.

– Мне надо, – упрямо проговорила она. – Там моя мама. И, может быть, Стелла тоже. Я даже не знаю, где она сейчас! – Молли швырнула газету на кухонный стол. Она и раньше читала статьи о бомбёжках Лондона, но впервые увидела фотографию разрушенной улицы. Фотографии печатали очень редко, и теперь Молли поняла почему. Снимок был жутким, по-настоящему жутким. Видимо, предполагалось, что этот кадр говорит о человеческой смелости и силе духа – о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что, и во всём можно найти что-то смешное, – но Молли было совсем не смешно. На снимке был изображён самый обыкновенный молочник в белой куртке, с тележкой, полной стеклянных бутылок, – вот только улица, по которой он катил свою тележку, лежала в руинах. На ней не осталось ни одного целого дома – по крайней мере, на том участке, который попал в кадр. За спиной у молочника клубился дым или, может быть, пар. Двое пожарных на заднем плане поливали что-то из шланга. Будь у молочника на фотографии хоть капля здравого смысла, он бы и близко не подошёл к этой улице.

Вот почему Стелла хотела, чтобы Молли уехала из Лондона.

Молли разгладила газету и снова уставилась на фотографию, пытаясь понять, что это за улица, знакомая или нет. Вроде бы незнакомая. И молочник тоже незнакомый. Не тот, который торгует у них в квартале. Но этот снимок улыбающегося человека среди развалин разрушенных бомбами домов был страшнее, чем все пугающие сообщения в сводках новостей. На этом снимке война была очень реальной и очень близкой.

– Наверное, тебе всё-таки стоит написать маме, – сказала тётя Люси, присев рядом с Молли. – Узнать, как у неё дела. И как дела у твоей сестры.