Три сезона

– А вы – на …! – проректор произнес невозможное в приличном обществе слово. О чем сразу пожалел, но было поздно. Куратор распрямил плечи и сдержанно заметил: – Если б вы сейчас промолчали, возможно, еще и сошли бы за умного! – После чего развернулся и медленно вышел, захлопнув за собой дверь.

Увы, но если б и он тогда промолчал, по-умному, не начиная разговора, последствий, таких тяжелых и длительных, удалось бы избежать. Педагог понял это в тот же день, но изменить ход событий был не в силах, даже наоборот, ускорив обороты.

Машина Куратора, стоящая на парковке вуза, рядом с «садиком», оказалась первой жертвой борьбы двух педагогических теорий. Она была не дорогая, отечественного производства (на дорогих в вуз предпочитали не приезжать), но после того, как с ней «поработали» умельцы, русский стиль проявился гораздо отчетливее… Особенно на капоте и дверях. Витиеватым узором, как морозом, покрылась вся их блестящая поверхность, но узор этот, увы, с оттепелью растаять не мог. При ближайшем рассмотрении оказалось, что его вывели неким острым предметом, с надавливанием разной силы и сложности. Проще говоря, обыкновенным гвоздем. Различие рисунков объяснялось тем, что над машиной потрудилось сразу несколько «мастеров».

Куратор побывал у ректора, ректор на стоянке у машины, (с которой другие педагоги поспешно убрали свои транспортные средства), но долго не мог добиться от начальства вразумительных слов. Связь вчерашнего инцидента с участием курсантов, и сегодняшнего, с участием машины, ректор категорически отверг. Видя, что нужной реакции не будет, Куратор подошел вплотную и, понизив голос, вдруг заговорил свистящем шепотом:

– В свое время вы пошли на уступки вашему заместителю по воспитательной работе. Хотя я предупреждал о возможных пагубных последствиях. И вот во что вылилась вся эта безумная затея! – он протянул указующий перст в сторону университета. – Вы держите под боком, на собственной территории «организацию», – (ректор болезненно сморщился при этом слове) –… в состав которой входят неадекватные имбицилы, способные на все!! – теперь Куратор указывал на испорченное имущество.

– Уверен, здесь не было ничего личного. – замахал руками начальник вуза. – Мы даже не знаем точно – кто!

– Ничего личного! – возмутился Куратор, после чего заметил ректору, что пострадала только его машина, хотя выбор был достаточно большой. Даже раритетная ракетная установка, годами, и ночью и днем, стоящая неподалеку на постаменте осталась не тронутой. Лишь облупилась кое-где, потрескалась – но без узоров…

– Сегодня я имел неприятный разговор с проректором по поводу вчерашней стычки, и вот – итог! Он натравил своих амбалов, проинструктировал их!

– Ну что вы! – ректор продолжал обмахиваться пятерней.

– Может даже инструменты выдал! – не унимался Куратор. Вялость и бездействие начальства все больше раздражали его.

– Какие инструменты?! Гвозди, что-ли? – улыбнулся ректор, желая свести разговор к шутке.

– А вы бы хотите, чтобы они вооружились чем-то более серьезным?! Кажется, ключи от арсенала тоже у него… – напомнил неожиданно Куратор, злобно сверкнув глазами.

Последняя фраза, сказанная, скорее, для красоты и силы, напугала ректора гораздо больше, чем изуродованный чужой автомобиль.

Поднявшись в кабинет, он долго стоял у окна, глядя на пристройку в дальнем углу сада. Сегодня в ней не было «занятий», свет в окнах не горел, и она вдруг показалось ему куда мрачнее и опаснее, чем раньше. Что-то еще затаилось там, среди скрюченных стволов старых яблонь…

Пару месяцев назад проректор действительно выпросил дубликаты ключей от арсенала под предлогом обустройства музея. Сейчас этот предлог казался все более сомнительным, хотя ректор был там и видел развешанные на стенах знамена, остатки древнего оружия, пулеметов и винтовок первой мировой. Большинство находок, как похвалился заместитель, были выкопаны его отрядами, занимавшимися на досуге военно-историческими изысканиями… Глава вуза буквально схватился за сердце, вспомнив фразу воспитателя, гордо произнесенную в конце: – Все оружие восстановлено, и в прекрасном состоянии!

Тогда он не придал ей значения, но после слов Куратора, она представала в ином свете… Впрочем, новый удар пришел совсем с другой стороны, и ровно через сутки.

Не смотря на то, что начальник учебной части предусмотрительно пересел на общественный транспорт, его машина стала номером вторым в скорбном списке испорченного имущества. Она стояла во дворе, прямо под окнами квартиры, где вечером следующего дня и была облита ярчайшей краской, которая сильно контрастировала с изначальным цветом и светилась в темноте. Пока воспитатель добирался домой, раскачиваясь в троллейбусе, краска успела засохнуть и въестся. Зачинщиков безобразия снова не нашли, хотя проректор засыпал начальство уже не намеками, а именами …