Три смерти Ивана Громака

– Вот как? – сжал кулаки Громак. – Настал и для них, значит, час расплаты… Отомстим, братцы?

– Ещё как! – завёлся Заяц. – Это им не с бабами воевать. Верно я кажу, хлопцы? Накостыляем фрицам по самое куда не надо, так, чтоб мало не показалось!

– Правильно! Пора воздать должное каждому из них, – хищно блеснул карими глазами рядовой Панченко, вспоминая свою мамку, от которой давно не получал писем и меньшого братика Колю. – За отцов-матерей, за сестёр-братьев!

– Согласен… «Катюзи – по заслузи»[28], – соглашаясь с другом, припомнил расхожее украинское выражение Владлен Кириллович Рупчев.

– Пленных не брать! – подымаясь с земли, подытожил Фёдор Наумович. – Всех в расход. Без малейшей жалости! Сам товарищ Сталин приказал!

* * *

Тишина… Непривычная – и от того неприятно раздражающая каждого опытного бойца.

Как будет на сей раз? Кто кого?

И удастся ли выжить в очередной зверской мясорубке?

– Ну, пошли, ребятки! – Белоконь лично похлопал по плечу каждого из первых тридцати отважных воинов из взвода Ивана Блажко, под покровом быстро тающей ночи отправлявшихся в неизвестность навстречу смертельной опасности. – Громак!

– Я!

– Вы с Зайцем по сигналу к атаке должны из своего ПТР поразить стоящие в засаде бронированные машины противника, чтобы не дать им возможности открыть огонь и таким образом прижать следующих за вами бойцов к земле! – четко и жёстко обрисовал задачу комбат.

– Есть, товарищ майор!

– Удачи вам, братцы…

– Спасибо… За мной – вперёд! – тихо прошептал лейтенант и быстро скрылся в утренних сумерках.

* * *

Где-то совсем близко послышался гул мотора, который быстро нарастал, и вскоре из тумана вынырнуло дуло самоходной артиллерийской установки.

– Патрон! – в горячке распорядился Иван.

Но было поздно…

Снаряд разорвался совсем рядом.

Николая не задело совершенно, а вот его первому номеру немного досталось – осколок, точно злая оса, безжалостно ужалил плечо.

Другой же неуправляемый кусок железа и вовсе разорвал в клочья противотанковое ружьё!

Заяц зло выругался и посмотрел на Громака:

– Как говорил товарищ Чернышевский: «Что делать?»

– Как что? Ура! – заорал ефрейтор, бросая под гусеницу самоходки гранату и одновременно скатываясь во вражеский окоп.

А там на него в упор смотрели две пары горящих фашистских глаз.

Раздумывать было некогда.

Рука сама инстинктивно схватила лежащую на бруствере сапёрную лопату и опустилась сверху вниз на солдата вермахта. Голова немца раскололась, словно перезревший арбуз.

Однако фашистский офицер, ранее, казалось, оторопевший от неожиданности, успел прийти в себя и схватил русского за горло.

Не знал он, что «Громак живучий малый»!

Правда, одной рукой управиться с таким здоровяком Ивану было непросто. И всё же ему в очередной раз удалось выйти победителем из схватки со смертью! Аккуратно (и даже, как ни странно, бережно) опустив на дно траншеи обмякшее тело врага, он вырвал из его пока ещё цепких и тёплых рук командирский планшет и нацепил себе на шею. Порядок!

Но кто-то из немцев уже успел бросить ручную гранату.

И нашего героя снова накрыло осколками. (С тех пор на его спине не было ни одного свободного от шрамов места!)

Громак уже не слышал, как кто-то из подоспевших боевых товарищей звал на помощь санитаров, и не ощущал боли, когда его грузили на носилки. Не почувствовал, как Белоконь снял с его шеи планшет, из которого на землю выпал целый ворох чёрно-белых снимков…

Не простых снимков, а в подробностях запечатлевших последние минуты жизни славной дочери героического советского народа Зои Анатольевны Космодемьянской…

Вскоре после этого матери Ивана Громака пришла первая похоронка. Но он и не думал умирать.

Дурак, что ли?

Впереди вся жизнь!

Счастливая, вольная, светлая…

15

В себя Иван пришел на нарах – в медсанбате. И сразу хватился планшета. Подозвал врача батальона Клавдию Васильевну Панкратову и стал интересоваться, куда он делся.

– Забрали в штаб бригады, – пояснила та. – В нём оказались какие-то фотографии, шибко заинтересовавшие наше командование.

– Понял, – кивнул Громак и… опять потерял сознание.

* * *

Прошло два дня…

– Иван Самойлович, бегите быстрей сюда, наш герой в чувство пришёл! – позвала медсестра.

На её крик примчал хирург Гершензон, невысокий, чем-то похожий на гриб-сморчок. Именно он несколько часов подряд извлекал куски железа из Иванового тела.

– Как ваше самочувствие, товарищ красноармеец? – участливо спросил неожиданно густым басом хирург.

– Как всегда – отлично… – еле слышно ответил Громак.

– Вы помните, как попали сюда?

– Так точно… Участвовал во взятии высоты под Смоленском, был отброшен взрывной волной… Потерял сознание… Теперь вот – лечусь…

– Свои личные данные сообщить можете?

– А то? Ефрейтор Иван Громак.

– Где служили?

– Боец второй роты третьего отдельного штурмового инженерно-сапёрного батальона первой штурмовой комсомольской инженерно-сапёрной бригады резерва Главного командования… Фамилию повторить?

– Не надо, родной… Всё совпало! Так что лежите, отдыхайте – и ни о чём не беспокойтесь… Если и дальше дела пойдут с таким же успехом – через несколько месяцев поправитесь и встанете в строй.