Три цвета белой собаки

Мы ехали быстро, между селами жали больше 120 километров, но скорость не чувствовалась. И я по-прежнему рассматривал подробности пейзажа, уже не удивляясь четкости своего зрения.

«На белом коне сидел черноусый всадник и держал пику…»

Внезапно справа я увидел удивительного всадника на белом коне: высокий черный головной убор, коричневая безрукавка, синие шаровары, невысокие остроносые сапоги. Мощный торс, скульптурная мускулатура. Роскошные усы. У стремени бежал крупный волк.

Кто это?! Я поразился. Священник? Казак в папахе? Берендей в черном клобуке?

Кино снимают — первое, что подсказал мозг. Но я не заметил никаких машин и камер. Сон? Мираж? В жару миражи вполне возможны, но такой отчетливый?

— Саша! Саша! Ты видишь их?!

— Кого, шеф?

— Волка и всадника! — Мой ответ звучал фантастически нелепо.

— Какого волка? Видел, когда в Днепр ехали, — того серого.

— А сейчас? Видел?

— Извините, я за дорогой слежу!

Пока мы вели этот диалог, живописная группа исчезла. Я с бьющимся сердцем опустил стекло, высунул голову в окно. Никого нет. Привиделись! Неужели мозг стал выдавать галлюцинации от жары? Покосился на Сашу, но тот, как всегда, невозмутимо смотрел на дорогу. Машины встречные попадались очень редко: воскресный день, церковный праздник.

Неожиданно я ощутил знакомое покалывание в позвоночнике и кончиках пальцев. Приятное пощипывание, как разряды слабого тока, давало понять: это не мираж и не галлюцинации. Я знал, что это не сон, а явь — откуда-то знал!

На ум пришел Булгаков. Наш офис в Киеве располагался в здании, где писатель жил после первой женитьбы. Мой кабинет — как раз на месте спальни Михаила Афанасьевича и его супруги. Несмотря на то, что квартирование в булгаковских местах никак не объясняло появление всадника и волка по дороге в Кобеляки, я успокоился. Значит, так надо, шепнул голос в моей черепной коробке.

— По церквям ездим, а вокруг блуд и чертовщина! — шутливо проворчал я.

— Что, шеф? — не расслышал Саша.

— Да ничего, ничего, — махнул я рукой.

Потер лоб, помассировал виски. Залпом осушил поллитровую бутылку воды. Правильная привычка: всегда возить в багажнике упаковку минералки. Тотчас же захотелось пи́сать.

— Саш, тормозни за той березкой, выйду на минутку.

Остановились у кустов вербы, я взялся за ручку двери и вдруг обеспокоенно подумал: а что, если сейчас на меня набросится волк или тот суровый хазар на пику подымет? Было довольно странно и непривычно так думать: одна часть меня прекрасно понимала нелепость этих мыслей и потешалась надо мной, а вторая часть опасливо, каким-то первобытным чутьем старалась упредить неприятности.

Я замер в нерешительности. Не будешь же Сашу просить посигналить, чтобы отпугнуть волка! Да и в том, что этот волк не испугается ни автомобильного гудка, ни Бога и ни черта, я не сомневался. Сидел в оцепенении и в каком-то ощущении ирреальности, делая вид, что читаю сообщения в телефоне. В конце концов естество взяло верх над мистикой, и я выскочил из машины. И сразу попал в разогретую — жара за 30 градусов — и пахнущую травами тишину. Сухая трава потрескивала под ногами, воздух был густым и ароматным. Я застыл в наслаждении: все-таки мочиться на природе гораздо приятней, чем в четырех кафельных стенах. Если на улице не холодно, разумеется. И если не забрызгивать дорогие кроссовки — подумал, глянув вниз.

Всадник с волком никак не шли из головы. Наоборот, чем больше я думал о странном видении, тем реальней представала перед моими глазами эта парочка. Казалось, я даже улавливаю запах нагретой шерсти волка.

Чтобы отогнать чертовщину, позвонил отцу Сергию — своему куму, поздравил с храмовым праздником и сказал, что еду в Кобеляки — хочу заехать в церковь, поискать корни родовые. Про аномальные явления промолчал, а то посоветует поститься и причащаться. Батюшка сразу же вызвался помочь.

— Вы идите прямо в церковь к отцу Василию, а я все организую, — сказал.

* * *

Через полчаса показались Кобеляки. Главная дорога привела к Свято-Николаевскому храму. Я знал, что он построен знаменитым мануальщиком Николаем Касьяном. Отец Василий радушно нас встретил и пригласил разделить праздничную трапезу. Мы с Сашей с удовольствием согласились: во-первых, отказать батюшке было бы некрасиво, а во-вторых, близилось обеденное время. За жареными карасями и наливкой я озвучил батюшке свое желание: найти на родине отца следы потерянных родственников.

— Да, я знаю, мне звонил насчет вас епископ Полтавский, — кивнул отец Василий.

— Как епископ? Я же отцу Сергию только сказал. — Я решил, что ослышался.

— А он, видимо, к епископу обратился: у вас в столице все ближе к руководству церковному и светскому. Хотя я вам и без звонков помог бы, богоугодное дело вы сделали, участвуя в строительстве храма. Вот вам телефон отца Алексея, настоятеля церкви в Бутенках, он вас ждет.

Мы поблагодарили за сердечный прием и направились в Бутенки. Ехать было недалеко, тринадцать километров, я позвонил отцу Алексею, и он вышел встретить нас на дорогу.