Три времени года в бутылочном стекле

– Ты не один, – сказала, наконец, она, – хочешь, я буду с тобой?

– Хочу, – просто ответил Капуста.

И пошло все как по маслу. Компания, основным костяком которой были уже знакомые Алисе персонажи – Капуста, Вадим, Эля и Павел, собиралась по нескольку раз в неделю – чаще вечерами, но иногда, когда у ребят были выходные – прямо днем, и тогда уже гуляния приобретали, как говорила Эля, «просто вселенский размах». Пили, к слову, далеко не всегда и немного, чаще слонялись по городу, горланили песни под гитару и без, бесцельно катались на общественном транспорте, преодолевая километровые заторы на дорогах. По сравнению с Сургутом и Омском все это было достаточно безобидно, и когда нужно было выбирать между учебой и встречей с новыми друзьями, сильно терзаться Алисе не приходилось.

Она чувствовала себя свободной – впервые за последний год, она чувствовала себя птицей, только-только начинавшей набирать высоту, когда ноги уже оторвались от земли, но сам полет еще впереди, и это было восхитительно, и хотелось провалиться в эти ощущения, как в мягкую перину. День мог быть пасмурным и сырым, день мог быть по-летнему солнечным и теплым, папка сообщений в соцсетях по-прежнему не пополнялась. но больше это не имело никакого значения, потому что день мог начаться на теткиной кухне, а закончится где угодно, потому что посреди этого дня можно было смеяться, можно было держать кого-то за руку и можно было не жалеть себя, потому что не за что.

Угадай, где?

Игра могла продолжаться бесконечно.

Я в подземном переходе рядом с парнем, которого знаю один день, тонким вторым голосом подпеваю:

В левой руке – «Сникерс»,

В правой руке – «Марс»,

Мой пиар-менеджер – Карл Маркс,

Капитал!48

и люди вокруг улыбаются, и бросают деньги в шляпу Эли, приплясывающей рядом. А вот и мы вдвоем с Элей, раскачиваемся на качелях, как в детстве – кто выше, и дух захватывает, а мы распеваем:

Пингвины и тюлени,

Дельфины и олени,

Мангусты и мустанги,

Лангусты и трепанги,

О-ран-гу-тан-ги…49

– Обожаю Умку! – хохочет Эля, взлетая на качелях выше неба, – «Природа, наверное, дура, зачем человек ей нужен?…»

Я в парке, вместе с томной Татьяной пытаюсь остановить Павла от купания в фонтане,

– По-ВэДэВэшному! – орет тот, и Таня закатывает глаза, а я так смеюсь, что не могу остановиться.

Я на берегу моря, сижу, зажавшись в комочек, между Капустой и Вадимом, решивших в очередной раз выяснить отношения. Я, я…

Угадай, кто?

Мои друзья.

– … Эй, аккуратно! – заливисто смеется Эля. С утра они с мамой напекли эчпочмаков – татарских пирожков с мясом, и в солнечный воскресный день вся компания весело их уплетает, расположившись на лавочках в сквере перед Морпортом.

– Молчи, Эльмирка! – кричит Павел, делая вид, будто похищает пирожки. Напротив Вадим меланхолично настраивает гитару, рядом невыспавшаяся Алиса с закрытыми глазами блаженно принимает солнечную ванну, ощущая на плечах руки Капусты. Присутствие Капусты всегда приятно, как вытянуться на домашнем диване после тяжелого дня. Конечно, это тоже уже было – чьи-то руки на плечах, чей-то запах, когда утыкаешься носом в ямку над ключицей, но впервые было и по-другому. Тоже дежа вю – но не из Омска, не из Сургута, а откуда-то с другого, параллельного измерения. Из детства. Часто, встречаясь вечером с Капустой, Алису охватывало далекое-далекое, почти забытое уже чувство, и становилась она снова маленькой Алисой, ждущей маму в детсаду, и бежала ей навстречу, а мама хохотала и шутя натягивала ей шапку на самый нос, и хватала ее подмышки и пыталась кружить, а потом сдавалась, говорила «фууух», и они вприпрыжку шли домой, и целый мир летел им навстречу. Откуда и зачем было это ощущение, Алиса не знала, но чувствовать Капусту рядом было просто хорошо, по-детски безмятежно. Словно на время можно было снова стать ребенком, еще не знающим, сколько всего плохого будет впереди, и просто радоваться. Просто.

– Передай маме спасибо за пирожки, – говорит Капуста, легонько сжимая и разжимая Алисины плечи. Приятно.

– Конечно, передам. Мы с мамой обожаем готовить, мама так вообще, если разойдется, может за день столько всего напечь!