Три времени года в бутылочном стекле

– А разве нужно обязательно афишировать?

Вопрос неловко повис в воздухе. Алиса пожала плечами, Капуста откинулся на спинку дивана и стал разглядывать потолок.

– К этому, наверное, надо сначала привыкнуть, – все-таки начал он говорить через некоторое время, – мы ведь почти всю жизнь были единственными детьми в семье. Я ничего не скрываю, но само слово как-то дико звучит – брат…

– Вы ничего не знали друг о друге?

– Отец был женат на его матери. Когда Вадиму было три года, родился я. Получается, я бастард, – криво улыбнулся Капуста, ставя ударение на первый слог, – через год – полтора жена узнала про все, отца выгнала, они развелись. Вадиму она сказала, что отец ушел в другую семью, и что у него теперь там другой мальчик.

– Мерзковато как-то. Получается, Вадим всегда знал про тебя? А ты?

– Ну да. «Другой мальчик»… Но отец не ушел ни в какую семью. Он просто навещал нас с мамой, сначала часто, потом реже, потом совсем пропал… Я даже толком не помню, чем мама объясняла мне его отсутствие, ведь я был уже не малышом. Я сам понял, что он просто ушел, и старался вообще о нем не думать, ни почему он не женился на маме, ни где он сейчас… И только когда он нарисовался снова, уже всплыло, что когда-то была семья, что есть еще старший ребенок. Но для меня это было уже пустым звуком…

– А твоя мама знала, что он был женат тогда?

– Говорит, что ничего не знала, пока не забеременела… Может, обманывает. Я думаю, что это благодаря ей все и выяснилось, ну, про их отношения, про меня. Наверное, она думала, что он разведется и женится на ней. Она его очень любила. И то, что он вообще присутствовал в нашей жизни хоть как-то, да еще потом и вернулся – это только ее заслуга. Вадькина мать на него сразу смертельно обиделась, и больше он у них никогда не появлялся. С Вадимом они, в основном, по телефону разговаривали… И то, это уже когда Вадим вырос, и где-то раздобыл его номер…

– И тебе было неинтересно, что у него есть еще сын?

Капуста отрицательно покачал головой:

– Я вообще не понимал, зачем он вернулся. Это было уже лишним. Он сам мне был уже не особо интересен, а ты про сына… Знаешь, одно из первых ярких воспоминаний – это как я жду отца. Такое предвкушение… Ты ждала в детстве Новый год, Деда Мороза?

– Конечно! Я понимаю, что ты имеешь ввиду.

– Да, вот так же я ждал отца. Когда я плохо себя вел, мама всегда говорила, что если я продолжу в том же духе, то папа больше не придет, и это было бы для меня самым страшным наказанием.

– В общем-то, тоже мерзковато. Ну, неправильно.

– Женщины, наверное, дуреют от любви… Тем не менее, это всегда работало, и я переставал капризничать и хулиганить, только бы он пришел. Это было самое счастливое время… Но я рос, а встреч было все меньше, и у меня стала появляться обида и вопросы – почему он уходит? Я вроде все также ждал его, но при этом стал бояться его каждого нового прихода… Наверное, просто не знал, как себя вести. Он стал для меня… как это сказать? как бы чужим человеком, но почему-то допущенным в нашу с мамой семью. И когда он исчез, кроме обиды и злости не осталось уже ничего.

– А твоя мама?

– Мама… Мама очень его любила, иначе бы не стала так долго его добиваться. Уж не знаю, что в нем такого особенного. Она положила на это всю свою жизнь, для нее не было человека важнее его. Тут и я, наверное, не мог составить ему конкуренцию. Мне кажется, что даже то, что он в итоге вернулся к нам, как в тихую гавань, ее заслуга. Для нее он не пропадал, я думаю, она всегда за ним присматривала…

– В итоге же она добилась своего.

– Понимаешь, было уже поздно. Слишком много воды утекло… Ей это нужно было раньше, тогда, когда я родился, а не когда мне было уже пятнадцать. Я думаю, что мама несчастлива.

– И все-таки, без отца ведь и тебя бы не было, – попыталась поддержать Алиса то ли Капусту, то ли его неуловимого родителя.

– А я все думаю, было бы это так страшно?

– Ну, а с кем бы я тогда сейчас сидела?..

Луч от фар медленно проехал по его лицу. Капуста, не глядя на нее, улыбался своей призрачной, странной улыбкой.

«Я и сам, я и сам,Назло врагам,Буду там…»

– пел кто-то из братьев Самойловых в капустином телефоне.

– Странно, но Вадим утверждает, что мы вместе играли в детстве, пару раз, – заговорил снова Капуста, – но я этого вообще не помню.

– Но ты же все-таки младше, может, просто еще маленьким был?

– Нет, я тоже помню день, который он описывает. И что я был одет в дурацкие штаны красного цвета, и что больно ударился лбом об дверь, но его не то, что бы не помню, я уверен, что там вообще не было других детей. А он так четко все это мне рассказал! Мы недавно про это говорили, в итоге разорались по полной программе, я оказался бездушным кретином… Мало того, он не просто досконально может описать этот день, он уверяет, что он уже тогда знал, что мальчик в красных штанах – его младший брат! Такого вообще быть не могло, этого бы ни моя, ни его мать просто не допустили.