Три заповеди Люцифера

Через десять дней после смерти соседки, Розе Абрамовне приснился странный сон. Во сне она снова увидела себя пятнадцатилетней школьницей, стоящей в длинной змеящейся очереди для того, чтобы отоварить продуктовые карточки. Очередь колыхалась перед её взглядом серыми согнутыми нуждой и тяжёлой работой спинами, и не было в ней ни конца и ни начала. Вдруг юная Роза почувствовала, как чья-то горячая ладошка сзади нырнула ей под юбку. Девушка ойкнула и попыталась оглянуться, но её с силой прижали к впереди стоящему мужчине. Стыд и наслаждение смешались в её юной головке, поэтому закричать она не решилась.

– Приснится же такая мерзость! – со вздохом произнесла она сидя на кровати, подсознательно жалея о невозможности увидеть продолжение эротической истории. – К чему бы это? – задалась она риторическим вопросом, но когда в час пополудни в дверь позвонил незнакомый мужчина, всё сразу встало на свои места.

Мужчина был молод, высок и до неприличия хорош собой. У Розы Абрамовны даже заныло сердце, и в этот миг она почувствовала, как властвовавшая последнее время в её душе злобная Сколопендра уступила место обворожительной Майской Розе.

– Чем могу помочь? – проворковала обольстительница и выразительно тряхнула бигудями.

– Даже не знаю, с чего начать! – с надрывом произнёс незнакомец, и Роза Абрамовна женским чутьём мгновенно уловила, что красавец-мужчина переживает любовную драму.

«Боже, как романтично! – подумала она, и вновь ощутила себя зажатой в очереди школьницей».

– А Вы начните с начала, – с придыханием произнесла Майская Роза. – Я никуда не тороплюсь и готова выслушать историю вашей жизни.

– Я насчёт Зинаиды, – грустно произнёс мужчина и глаза его подёрнулись печалью.

– Если Вы из милиции, то я всё рассказала вашим коллегам, – жёлчно произнесла Сколопендра, на мгновенье прорвавшись сквозь девичье обаяние Майской Розы.

– Я не из милиции, – горестно вздохнул незнакомец. – Если хотите знать, я Зинаиде был…

Дальше незнакомец почему-то замялся, не решаясь открыть чужому человеку тайну своей душевной драмы.

– Я для неё был… – вновь промямлил красавчик. И тут Розу Абрамовну осенило.

– Молчите! – вскрикнула она, поражённая догадкой. – Ни слова больше! Входите! – и с этими словами Штерн отступила в глубь прихожей.

– Я, собственно говоря… – вновь замялся мужчина, когда они с хозяйкой присели за круглый стоящий в центре комнаты стол, но Роза Абрамовна великодушно махнув рукой, решительно перебила гостя.

– Можете ничего не объяснять, я всё поняла. Положение брошенного мужа – незавидное положение. Эти вертихвостка Вас бросила! Так?

– Так! – выдохнул незнакомец и на его выпуклый лоб упал непокорный локон. – От Вас ничего не утаишь, поэтому я буду откровенен – я до сих пор люблю эту ветреную женщину и мне небезразлично, как она провела последние дни жизни.

Намётанным оком Штерн вычислила под гражданским костюмом незнакомца офицерскую выправку, что ещё больше разожгло в её душе к нему интерес. А когда она заметила у визитёра шрам на правом виске, то даже прищёлкнула языком.

– Ах, какой мужчина! Этот свои погоны зарабатывал не на штабном паркете!

Воспалённое сознание женщины мгновенно нарисовало ей моральный облик гостя: настоящий боевой офицер – честен, прямолинеен, презирает опасность, но, к сожалению, однолюб.

«Это качество так редко встречается среди военных. – решила Штерн и подавила рвавшийся из груди вздох. – Ах, Зинка, Зинка! И куда твои бесстыжие глаза смотрели? Чего тебе было надо? Одно слово – сучка!»

Роза Абрамовна решила не кокетничать с душкой военным, а примерить на себя облик немногословной, но проницательной, и, чего греха таить, опытной в любовных перипетиях женщины.

– Зовите меня Розой, – и женщина, выпростав из халата руку, решительно протянула её незнакомцу.

– Просто Роза? Без отчества? – улыбнулся красавчик.

– К чёрту условности! Мы с вами не на светском рауте, – вздёрнула подбородок Штерн и лихо выщелкнула из пачки сигарету. – Курите!

– Благодарю, – склонил голову гость. – В таком случае и Вы зовите меня по-свойски, Кантемиром.

– Хм, имя редкое. Будут ещё сюрпризы?

– Возможно.

– А в каком Вы, Кантемир, звании? Не удивляйтесь, Вас просчитать несложно.

– Не могу не удивляться Вашей проницательности, Роза, а что касается звания, то оно соответствует специальному званию нашего Премьера. Документы показать?

– Обойдёмся без формальностей. Итак, Кантемир, Вас интересуют последние дни Зинаиды? К сожалению, утешить Вас мне нечем.

Дальше последовал тридцатиминутный монолог, после которого Кантемир должен был раз и навсегда поверить в то, что его бывшая возлюбленная – ветреная и морально распущенная особа, не достойная его переживаний.

– Не рвите себе сердце, – проникновенно произнесла Штерн, и как бы невзначай положила свою ладонь поверх руки мужчины. – Эта женщина была не способна оценить Вас по достоинству. За день до смерти я видела из окна, как она привела к себе малолетку!

– Кого? – удивился Кантемир.

– Возможно, это был и не малолетний мальчик, но юноша был явно моложе её лет на семь. Смазливый такой парнишка с томным взглядом и копной вьющихся волос. Такие нравятся зрелым женщинам, но, к сожалению, большинство из них альфонсы.

– Роза! – выдохнул гость. – Умоляю Вас, опишите этого юношу как можно подробней! Возможно, это тот самый негодяй, из-за которого моя семейная жизнь потерпела фиаско.

Память на мужчин у Розы Абрамовны была замечательной, поэтому она не только подробно описала облик Зинкиного ухажёра, но и то, во что он был одет.

– Это он? – не веря своей удаче, спросил Кантемир и развернул перед Штерн ксерокопию портрета, написанного Манечкой Поливановой.

– Клянусь собственным здоровьем – одно лицо! Во всяком случае, сильно похож.

– Роза, а Вы об этом кому-нибудь ещё, кроме меня и следователя, говорили?

– Следователю я об этом не говорила. В тот день была такая суета! В общем, об этом знаете только Вы и я!

– Умоляю Вас, не говорите об этом никому!

– К чему такая секретность, милейший?

– Боюсь, что если он узнает о том, что я его ищу, то забьётся в какую-нибудь потайную нору, где я его не достану!

– Бросьте, молодой человек! Всё это пустое. Никакая женщина не стоит того, чтобы ради неё жертвовали карьерой. В этом мире найдётся много женщин, желающих Вас осчастливить. Вы ещё найдёте свою единственную и ненаглядную!

– Простите, но воспользоваться вашим советом мне не позволяет честь офицера. Я не могу жить опозоренным. Прощайте! – и Каледин, галантно поцеловав руку женщине, щёлкнул каблуками итальянских туфель так, что закачались накомодные слоники, после чего гордо удалился.