Три заповеди Люцифера

То, что произошло через мгновенье, трудно поддаётся описанию, ещё трудней – объяснению. Я уже упоминал, что, прикоснувшись к человеку в момент эмоционального возбуждения, я способен узреть его душу, точнее, её зрительный образ – то, что нарисует мне воспалённое сознание. Однако в этот раз всё было совсем по-другому.

Как только я коснулся руки Лебединской, меня тут же ослепила вспышка света. Свет был такой силы, что на мгновенье мне показалось, будто перед моим лицом взорвался артиллерийский картуз с порохом. У меня перехватило дыхание, и неожиданно я почувствовал, что не владею своим телом. Мышцы мои скрутило болезненной судорогой, и я не мог ни вздохнуть, ни произнести полслова. Неожиданно из этого потока света появилась сама Лебединская. Она почему-то была одета в белые одежды, и над её головой висел светящийся нимб. Это была не та Грушенька, с которой я безуспешно пытался флиртовать, это была разъярённая фурия, взгляд которой метал молнии, а голос был подобен колокольному звону, и каждое её слово входило в меня словно кованый гвоздь, причиняя нестерпимую боль.

– Как смел ты, посланец Ада, прикоснуться ко мне, и тем самым нарушить условия Вечного Договора? Или ваш Тёмный Повелитель уже не в силах контролировать свою чёрную паству? Я могу испепелить тебя за дерзость, но во имя сохранения равновесия Добра и Зла, не стану этого делать!

После этих слов у меня снова появилась возможность дышать, мышечный спазм во всём теле исчез, и я снова увидел перед собой Грушеньку Лебединскую. Она, как и прежде, была одета в скромное коричневое платье, а на голове была всё та же белая косынка с вышитым красным крестом, но это была уже совсем не та девушка. Она была в бешенстве, её глаза расширились и ещё больше потемнели от гнева.

– Изыди! – сквозь зубы прошипела она и выставила перед собой раскрытую ладонь. После этих слов неведомая сила, подобно небесной молнии, ударила меня, и я, окончательно лишившись чувств, повалился на пыльную мостовую.