Три жизни: Кибальчич

Вполне сознавая весь ужас злодеяния, совершенного мною, под давлением чужой злой воли, я решаюсь всеподданнейше просить Ваше величество даровать мне жизнь единственно для того, чтобы я имел возможность тягчайшими муками хотя в некоторой степени искупить великий грех мой. Высшее судилище, на приговор которого я не дерзаю подать кассационную жалобу, может удостоверить, что, по убеждению самой обвинительной власти, я не был закоренелым извергом, но случайно вовлечен в преступление, находясь под влиянием других лиц, исключавших всякую возможность сопротивления с моей стороны, как несовершеннолетнего юноши, не знавшего ни людей, ни жизни.

Умоляю о пощаде, ссылаюсь на Бога, в которого я всегда веровал и ныне верю, что не помышляю о мимолетном страдании, сопряженном со смертной казнью, с мыслью о которой я свыкся почти в течение месяца моего заключения, но боюсь лишь немедленно предстать на Страшный суд Божий, не очистив моей души долгим покаянием. Поэтому и прошу не о даровании мне жизни, а об отсрочке моей смерти.

С чувством глубочайшего благоговения имею счастие именоваться до последних минут моей жизни Вашего императорского величества верноподданный Николай Рысаков".

Письмо было оставлено без последствий.

ИЗ ПОСЛЕДНЕГО ПИСЬМЕННОГО ПОКАЗАНИЯ НИКОЛАЯ РЫСАКОВА, ДАННОГО НОЧЬЮ 2 АПРЕЛЯ 1881 ГОДА ГЕНЕРАЛУ БАРАНОВУ, НАКАНУНЕ КАЗНИ:

"…Тюрьма сильно отучает от наивности и неопределенного стремления к добру. Она помогает ясно и точно поставить вопрос и определить способ к его разрешению. До сегодняшнего дня я выдавал товарищей, имея в виду истинное благо родины, а сегодня я тварь, а вы купцы. Но клянусь вам Богом, что и сегодня мне честь дороже жизни. Клянусь и в том, что призрак террора меня пугает, и я даже согласен покрыть свое имя несмываемым позором, чтобы сделать все, что могу, против террора.

В С.-Петербурге, в числе нелегальных лиц, живет некто Григорий Исаев… Где живет, не знаю, но узнать, конечно, могу, особенно, если знаю, что ежедневно он проходит по Невскому с правой от Адмиралтейства стороны. Если за ним последить, не торопясь его арестовать, то, нет сомнения, можно сделать весьма хорошие открытия: 1) найти типографию, 2) динамитную мастерскую, 3) несколько "ветеранов революции".