Тридевять земель

Нельзя, однако, не признать, что и действующие уставы дают офицеру возможность воспротивиться незаконному приказанию. Превышением власти не считается по точному смыслу статьи 143 Военно-Морского Устава о Наказаниях и статьи 14 Морского Устава, когда морской начальник или иное должностное лицо в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах возьмёт на свою ответственность какую-либо особую меру и потом докажет, что она была необходима в видах государственной пользы и что он не мог без видимой опасности, вреда для службы или чести русского флота отложить принятие этой меры до разрешения высшего начальства. Правила эти дают полную возможность воспротивиться трусливому командиру, и будь все наши офицеры проникнуты славными традициями прошлого, не обратись некоторые из них в покорное орудие своих начальников, сдач у нас, смею думать, не было бы. Вы не забыли, что здесь на суде один из наиболее молодых офицеров, мичман Карпов и высказал, что противиться незаконным распоряжениям, по его мнению, можно всякими способами…

Не смотря на важность момента, на душевный гнёт, Павлуша украдкой бросал взгляды на женщину в шляпе «Франциск». Платье-пальто "Скобелев", украшенное собольим мехом и синими атласными лентами, "шведские перчатки" – всё это претендовало на особую элегантность, однако её наряд недвусмысленно указывал на даму полусвета, потому что только они позволяли себе одеваться по последнему слову моды, и это обстоятельство ещё больше интриговало Павлушу.

– Чтобы не возвращаться вновь к этому вопросу, я позволю сказать себе по этому поводу ещё несколько слов. Вам укажут, господа судьи, что не все офицеры виноваты в том, что их плохо воспитали, приучили к раболепству, что на эскадре адмирала Рожественского, человека исключительно властного, заявившего здесь на суде, что всякого, кто воспротивился бы его приказанию, он бы застрелил, рассуждать и проявлять личную инициативу строго возбранялось. Здесь на суде многие офицеры и силились доказать это…

Так ли это, однако, господа судьи? Так ли уж забиты были наши офицеры? Мне думается, что ваш служебный и жизненный опыт подскажут вам, что дело здесь не в забитости офицеров, а в слабом сознании многими из них чувства долга, а это чувство каждый обязан сам в себе культивировать. В обычных условиях, в условиях мирного времени мы ведь далеко не исполнительны, мы спорим и прекословим начальству, почему же, спрашивается, тогда, когда этого требуют не наши личные интересы, а интересы всего флота, мы ссылаемся столь охотно на привычку к повиновению. Мне думается, никто не станет утверждать, чтобы во флоте, особливо в последние годы, была суровая дисциплина…

Странным образом, мысль о том, что именно эта женщина является свидетельницей его позора, Павлуше была нестерпимой. По непонятной причине вид её начинал растравлять ему душу.

– Вам скажут, может быть, чего требовать от людей, измученных нравственно и физически, не спавших более трёх суток, особой находчивости и сил никто не может, что проявить такие качества в условиях Цусимского боя мог бы только "сверхчеловек", что в бою 14-го мая наши команды пережили такие ужасы, о которых вряд ли когда слыхала морская история. Но ведь от воина, господа судьи, и требуется нечто большее, чем от простого гражданина. В течение долгих лет воин бездействует, обыденная работа его никому не нужна. Вся служба войска в истинном смысле этого слова – есть служба в бою. Мирное время для воина – период приготовительный. Каждый воин должен быть во всякий момент готов идти в бой и там победить или умереть. Это основное условие военной службы, требующее от воина в годину бедствий проявления таких свойств, такой доблести, такой находчивости и сил, на которые простой смертный не способен, и ставит войско и флот в то почётное положение, которое они во всех государствах занимают. Не принося в мирное время, в обычных условиях, реальной для отечества пользы, воин в страдное для себя время должен оправдать возлагаемые на него надежды. Человек на это неспособный, человек, проявляющий малодушие, показывает тем, что он ошибкой попал в военную службу.

Скажут, однако, что всему бывает предел, что самый сильный человек может потерять способность мыслить и управлять своею, в другое время, железною, волею. Такие случаи, не спорю, бывают, но в таких условиях человек может относиться апатично ко всему, а принимать активное участие в сдаче, тот, кто когда-либо был настоящим воином, всё же не будет.

Артшвагер, занимавший место на той же скамье, что и Павлуша, время от времени начинал трясти ногой, и это чрезвычайно раздражало.

– Не должны ли были наши офицеры, с самоотвержением и отвагой сражавшиеся в бою 14 мая, при появлении вражеской эскадры в прежнем неповреждённом почти виде, решить, что всякое сопротивление бесполезно? В интересах защиты я готов стать и на эту точку зрения и допускаю, что в виду пережитых накануне ужасов, в виду крайнего переутомления, адмирал, командиры и офицеры добросовестно пришли к заключению, что всякое сопротивление с их стороны бесполезно…