Читаем Тридевять земель полностью

Председатель собрания уездный предводитель дворянства князь Волконский предоставил слово гласному Любавскому.

– Что говорить, господа, – с тяжёлым вздохом начал тот, – если уж "Родное слово" Ушинского признано неудобным для употребления в училищах. Что поставить на место "Родного слова", "Нашего друга" – об этом наши модные педагоги не заботятся: их конечная цель – возвращение к часословной школе, не нуждающейся ни в каких светских учебниках и руководствах. В церковно-приходских школах роль светских книг доведена до минимума. Отчего же не поступить точно так же и по отношению к земским школам? Путём последовательных запрещений можно поставить их на один уровень с церковно-приходскими школами – а отсюда уже недалеко будет и до установления одного школьного типа, до подчинения духовенству всех начальных школ.

Гласные встретили речь Любавского по-разному. Одни наморщили лбы, другие сочувственно кивали, жадно впившись глазами в оратора, иные – их, впрочем, было совсем немного, – усмешливо улыбнулись, и только гласные-крестьяне сохраняли на своих лицах добросовестную непроницаемость непонимания.

– Прошу заметить, – сказал Кульберг, – что вопрос, который предложен нашему обсуждению, лежит отчасти в юридической плоскости. К счастью, мы имеем в своих рядах юриста, – и пригласил высказаться Сергея Леонидовича.

– Епархиальная власть, присвоив себе право Сената толковать законы, делает совершенно незаконные распоряжения, крайне стесняющие земскую деятельность по народному образованию, – начал Сергей Леонидович, ещё не вполне отдавая себе отчет, насколько искренне принято выражать свои мнения в подобных обстоятельствах. – Недопущение земских школ там, где есть церковно-приходские, прямо противоречит направлению дела, указанному высшими правительственными распоряжениями.

Сергей Леонидович впервые выступал перед столь многочисленным собранием, поэтому голос его срывался, и он то и дело откашливался и промакал горло водою из стоящего на кафедре стакана.

– Убеждён, господа, что никакая школа не в состоянии дать своим ученикам религиозно-нравственное воспитание, а достигается это единственно семьей и средой, то есть всей окружающей обстановкой.

Речь его, краткая, но содержательная, встречена была собранием очень сочувственно. Председатель управы даже пожал ему руку, сказав, что сапожковское земство в лице Сергея Леонидовича приобрело истинно просвещенного деятеля.

Здесь же, в перерыве между заседаниями, состоялось его знакомство с доктором, который констатировал смерть его матери. Доктор служил во врачебном пункте большого села Напольное.

– Она умерла во сне. Ночью остановилось сердце. Лёгкая смерть, – как умел, успокоил он Сергея Леонидовича. – Всем бы такую. Уснул, а проснулся уже по ту сторону добра и зла… А вы, значит, теперь на хозяйстве?

Сергей Леонидович неопределенно пожал плечами.

– Ну-с, – заметил доктор, – я с матушкой вашей хлеб-соль водил, надеюсь, и мы будем знакомцы.

В вечернем заседании местные дела были разрешены как следует, но предложения о ходатайствах пред высшим правительством о том, чтобы лица, за которыми имеются недоимки по земским сборам, не могли быть гласными, и о том, чтобы выборы гласных от крестьян производились по волостям и непременно из среды крестьян, потерпели полное крушение.

На горбатой улице горели три керосиновых фонаря. Игнат, поглаживая застоявшихся коней, встретил окончание собрания с неподдельной радостью.

– И чего там сидеть, штаны только просиживать, – бубнил он, забираясь на облучок. – Всё барские дела, затеи-то эти. А что надобно на первый раз? Чтоб справно все было, чтоб все сыты, накормлены, – и он с гордостью осмотрел свою тройку, которую сам подбирал еще с Порфирием Клавдиевичем на Новотомниковском заводе.

– И-и, залетныя-я, кологривыя-а! – неожиданно для Сергея Леонидовича гаркнул он на всю погрузившуюся в серую дрему Соборную площадь. Тройка подхватила так, что Сергей Леонидович от неожиданного рывка ударился спиною о спинку сиденья. Но он был полон впечатлений от своего первого собрания, в сознании его мелькали лица выступавших, вертелись обрывки их фраз, и он даже забыл удивиться, как такое могло случиться с обычно мирным, степенным Игнатом.

* * *

Впечатления этого длинного дня никак не позволяли Сергею Леонидовичу собраться с мыслями. Но в конце концов это удалось.


ПРАВО КАК ТЯЖБА


«Там, где право не сделалось ещё отдельной наукой, где нет профессиональных судей, истцов, ответчиков, иными словами, где отсутствует судебная система, судьба как правовая категория, можно сказать, владычествует в правовых отношениях, которые поэтому нельзя в полной мере назвать правовыми, а скорее религиозно-юридическими.

Но там, где получило распространение христианство, основанное на немного иных догматах, можно было ожидать совершенно иного развития идеи прирождённости. Веселовский совершенно справедливо заключал, что с появлением христианства загробная жизнь человека определяется содержанием его земного подвига: праведные получат вознаграждение, грешники будут наказаны. Посмотрим, так ли это?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сценарии судьбы Тонечки Морозовой
Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Насте семнадцать, она трепетная и требовательная, и к тому же будущая актриса. У нее есть мать Тонечка, из которой, по мнению дочери, ничего не вышло. Есть еще бабушка, почему-то ненавидящая Настиного покойного отца – гениального писателя! Что же за тайны у матери с бабушкой?Тонечка – любящая и любимая жена, дочь и мать. А еще она известный сценарист и может быть рядом со своим мужем-режиссером всегда и везде. Однажды они отправляются в прекрасный старинный город. Ее муж Александр должен встретиться с давним другом, которого Тонечка не знает. Кто такой этот Кондрат Ермолаев? Муж говорит – повар, а похоже, что бандит…Когда вся жизнь переменилась, Тонечка – деловая, бодрая и жизнерадостная сценаристка, и ее приемный сын Родион – страшный разгильдяй и недотепа, но еще и художник, оказываются вдвоем в милом городе Дождеве. Однажды утром этот новый, еще не до конца обжитый, странный мир переворачивается – погибает соседка, пожилая особа, которую все за глаза звали «старой княгиней»…

Татьяна Витальевна Устинова

Детективы
Дебютная постановка. Том 2
Дебютная постановка. Том 2

Ошеломительная история о том, как в далекие советские годы был убит знаменитый певец, любимчик самого Брежнева, и на что пришлось пойти следователям, чтобы сохранить свои должности.1966 год. В качестве подставки убийца выбрал черную, отливающую аспидным лаком крышку рояля. Расставил на ней тринадцать блюдец, и на них уже – горящие свечи. Внимательно осмотрел кушетку, на которой лежал мертвец, убрал со столика опустошенные коробочки из-под снотворного. Остался последний штрих, вишенка на торте… Убийца аккуратно положил на грудь певца фотографию женщины и полоску бумаги с короткой фразой, написанной печатными буквами.Полвека спустя этим делом увлекся молодой журналист Петр Кравченко. Легендарная Анастасия Каменская, оперативник в отставке, помогает ему установить контакты с людьми, причастными к тем давним событиям и способными раскрыть мрачные секреты прошлого…

Александра Маринина

Детективы / Прочие Детективы
Поиграем?
Поиграем?

— Вы манипулятор. Провокатор. Дрессировщик. Только знаете что, я вам не собака.— Конечно, нет. Собаки более обучаемы, — спокойно бросает Зорин.— Какой же вы все-таки, — от злости сжимаю кулаки.— Какой еще, Женя? Не бойся, скажи. Я тебя за это не уволю и это никак не скажется на твоей практике и учебе.— Мерзкий. Гадкий. Отвратительный. Паскудный. Козел, одним словом, — с удовольствием выпалила я.— Козел выбивается из списка прилагательных, но я зачту. А знаешь, что самое интересное? Ты реально так обо мне думаешь, — шепчет мне на ухо.— И? Что в этом интересного?— То, что при всем при этом, я тебе нравлюсь как мужчина.#студентка и преподаватель#девственница#от ненависти до любви#властный герой#разница в возрасте

Александра Пивоварова , Альбина Савицкая , Ксения Корнилова , Марина Анатольевна Кистяева , Наталья Юнина , Ольга Рублевская

Детективы / Современные любовные романы / Эротическая литература / Самиздат, сетевая литература / ЛитРПГ / Прочие Детективы / Романы / Эро литература