Тридцать ночей

Слёзы застили мои глаза от увиденной в его глазах опаляющей агонии, поскольку я знала, что не смогу избавить его от неё. Так как я сама и являлась причиной этого. Я опустила взгляд на его полуботинки.

— Я не могу, — прошептала я. — Я люблю тебя. Люблю тебя больше своей жизни. Но и Солисов я тоже люблю. Я не могу придать их лишь потому, что могу врезаться в "Жука" своих родителей. Или лишь потому, что не могу оставить тебя. Я не могу выбирать между вами.

Начались рыдания и стремительно-текущие слёзы сильным потоком хлынули к моему подбородку. Я единственная, кто должна была лежать под гранитом и розами. Я проклятье для всех, кто когда-либо меня любил.

— Ох, но ты выбираешь, Элиза. Ты решила пожертвовать собой, решила отобрать себя у меня.

— Нет! Никогда! Я-я-я останусь здесь нелегально. Я откажусь от науки. Моего о-о-отца. Всего этого —, — я замолчала, чтобы сделать вдох сквозь рыдания, когда холодный озноб резко заледенил мою шею. Подобно дыханию из могилы. Я понимала, что это было игрой моего воображения. Но от этого менее правдоподобным это не становилось.

— Я буду просто р-р-работать с Марией в отеле. Я хорошая уборщица. Это стоит того, если я по-прежнему смогу иметь вас всех... Если ты в-всё е-е-щё будешь иметь меня, тогда..., — я больше не могла говорить из-за рыданий.

На фоне туманных слёз, картина, обрисованная Бобом, преобразилась. Я все также в больнице, но теперь шваброй намываю пол. Сквозь приоткрытую дверь, я вижу Айдена со светловолосой, голубоглазой, стопроцентной американской девушкой, у которой не было моего проблемного багажа. Которая делает его счастливым. Которая подарила ему мальчика с глазами цвета сапфиров.

— О, чёрт! — его взбудораженный голос с трудом просочился сквозь гул рыданий, стоявший в моих ушах.

Сквозь завесу слёз, я видела, как его полуботинки развернулись. Он уходил прочь. Подальше от меня.

— Пожалуйста, не уходи! — потрясенно выговорила я, и схватила его за руку со спины.

На долю секунды время застыло, и я осознала, что только что послужила залпом, сыгравшим роль спускового механизма. Но было слишком поздно. Он двигался молниеносно быстро.

Он резко развернулся, и его локоть, словно пушечное ядро, врезался мне в грудь. Я пролетела через всю библиотеку, что-то тупое рвануло мой левый бок, комната затуманилась, послышался раскалывающийся, разрывающийся звук; и я ударилась об книжные полки, расположенные у противоположной стены. Острая боль охватила мою спину, и мучительная агония начала исходить из моей левой руки. Рядом со мной обвалились книги, глухой стук их падения был заглушен пронзительным криком. Моим собственным криком. Сквозь страницы и ослепляющую боль, я видела, как кисть руки Айдена крепко зажала мою руку. Вследствие его дробящей кости хватки, я повисла над полом.

Его глаза были сосредоточены на чём-то позади меня, они были дикими и отрешёнными. Он резко дёргал рукой из стороны в сторону, подобно тому, как лошадь противиться путам. Его дыхание было быстрым и поверхностным. Его лицо искривилось в страдании, а его шея и плечи напряглись в борьбе с невидимыми удилами. Мрачный рёв прорвался сквозь его стиснутые зубы.

— Айден! — кричала я, но мой голос надломился из-за его мощи. — Айден! Пожалуйста! Вернись ко мне... ты здесь, ты дома, — молила я, но он был вне досягаемости.

Боль в моей руке становилась обескураживающей, и я начала отбиваться, чтобы вырваться из его хватки.

В библиотеку ворвался Бенсон, Кора следовала за ним по пятам.

— Бенсон! — вскрикнула я. — Пожалуйста, помоги ему! Я не могу... я не могу достучаться до него!

— Элиза, не двигайся! Оставайся очень-очень спокойной! Закрой глаза! — немедленно приказал Бенсон. — Давай, малыш. Закрой свои глаза ради меня.

Я не могла закрыть их. Мучение Айдена было настолько примитивным, что принесло мне куда больше боли и пронзило меня глубже, чем его хватка.

— Элиза — Иза, закрой свои глаза, — Бенсон повторил уже гораздо громче, пока сам подкрадывался к Айдену со спины.

В этот момент, я поняла, что Бенсон будет делать. Он мог освободить меня лишь единственным способом — только если обхватит руками Айдена и одёрнет его назад. Это спровоцирует другую ретроспективу, и Бенсон не хотел, чтобы я это увидела.

— Иза, пожалуйста! — вынуждала меня Кора, подойдя ближе ко мне.

Я посмотрела на Айдена.

— Я люблю тебя, — произнесла я и закрыла глаза.

— Кора, на счёт три, — прокричал Бенсон. — Раз. Два. Три.

Я поняла, что Бенсон обвил руками Айдена, поскольку гортанный стон вырвался из чьей-то груди. Раскаты рёва взорвались, и что-то шумно, с оглушительным звуком, рухнуло на пол. Хватка Айдена ослабла и я упала. Я резко открыла глаза.