Тридцать ночей

— Элиза, то, что ты прочитала в этой книге и все эти симптомы — это всё правда. Но одно дело прочитать об этом, и совсем другое — с этим жить. И я не могу позволить, ни при каких обстоятельствах, чтобы твоя жизнь была этим испорчена. Ты должна усвоить это, поэтому вслушайся очень внимательно в каждое моё слово, — он замолчал, ожидая пока я переведу свой взгляд на его рот, где претворяются в жизнь его слова.

У меня было странное импульсивное желание прикрыть глаза и уши, так как я прекрасно понимала, что слова ничего не изменят. Я всё ещё буду желать его, и буду пытаться его спасти. Подобно тому, как он пытается спасти меня.

— Посмотри на меня, — попросил он.

— Смотрю.

— Нет, посмотри на меня, а не на то, что ты видишь в своей голове. Откинь в сторону все обязательства, которые ты испытываешь по отношению ко мне, откинь то, что мы пережили, и послушай как учёный. Впереди тебя ждёт твоя собственная, целая жизнь. Ты молода, умна, красивая, преданная — несмотря на всё это, тебе со многим уже пришлось столкнуться на своём жизненном пути. Я надеюсь, твоё желание иммигрировать осуществится, и ты сможешь, наконец, начать жить, не оглядываясь на своё прошлое. Я же этого сделать не смогу. Отнюдь не важно, тридцать пять мне или девяносто пять, это

моя действительность: из меня готовили убийцу, неуловимого и опасного. И ты — должна — держаться — от — меня — подальше.

Каждое акцентированное им слово ощущалось внезапной острой болью в моей груди. Болью не за себя, а за него. Потому как под всей этой заботой обо мне, скрывалась большая правда: его неспособность видеть нечто хорошее в себе, его вера в то, что он неисправная машина. Странно, что после всего, что он мне рассказал, потребовался именно этот момент, чтобы понять всю чудовищность его борьбы. И не важно, чего мне это может стоить, теперь я хотела только одного — успокоить его. Я встала, моё решение было принято.

Он нахмурился, но тоже встал. Я смотрела ему в лицо, чувствуя себя так, будто прорывалась сквозь цепи. С тех пор, как я впервые увидела его, я пыталась бороться с ним, дабы самой не пострадать. Насколько же незначительным это стало теперь, когда я на самом деле увидела его боль!

Обеими руками я обхватила его ладонь. Она была холодной, как лёд.

— В тебе также есть и доброта, и ты должен увидеть это. Я восхищаюсь тобой.

— Это потому что ты не знаешь меня, — он прозвучал непреклонно.

— Я знаю больше, чем тебе кажется. Я знаю, что это, — ответила я, кладя руку на его грудь. Его сердце прорывалось через грудную клетку сильным рваным ритмом. Также как и моё: — Я знакома с тёмными кругами под твоими глазами, — я провела по ним пальцем. — Я знакома с беззвучным смехом, — я ласково погладила его губы. — Я знаю, что всего за неделю, ты спас все мои мечты.

— Сексом и деньгами, — дополнил он с неприязнью.

— Нет. Своей человечностью, — я взяла его правую руку и положила её поверх его неистово колотящегося сердца.

— Послушай, — сказала я ему.

Дерзкий мальчишка в его глазах исчез, а мужчина успокоился, пока прислушивался к собственному сердцебиению.

— А теперь послушай здесь.

Я взяла его другую руку и положила её поверх своей груди. Его прикосновение послало дрожь вдоль моего позвоночника, но я не сдвинулась с места.

Пульсации наших сердец полюбовно возросли под нашими ладонями, и затем мы задышали в гармонии друг с другом. В этот чувствительный момент, я привстала на носочки, в стремлении дотянуться до его губ, и поцеловала его.

Его плечи расслабились под моим прикосновением, и теперь я понимала почему. Его губы начали двигаться в унисон с моими. Легко и нерешительно, словно спрашивали о разрешении. Я ответила в меру своих сил. А затем его поцелуй изменился. Его руки коснулись моего лица. Я прильнула ближе к нему, зарыв пальцы в его волосах. Он откликнулся настолько неистово, что мы, заплетаясь друг в друге, пересекли комнату, пока я спиной не упёрлась в стену. Его бедра пригвоздили меня к стене. Земля ушла из-под моих ног, когда его поцелуй буквально сразил меня наповал.

Я прикусила его губу, будто вкуса его рта для меня было недостаточно. Он приподнял меня, и я обхватила его талию ногами. Его эрекция нашла своё место и прижалась ко мне.

— Ты не собираешься ничего упрощать, не так ли? — поинтересовался он, его дыхание было порывистым. Его глаза обжигали.

Я покачала головой.

— Перемирие, — сказал он и жадно впился в мои губы.

Глава 32

Парень, Мужчина, Бог

Я изогнула бёдра, притягивая его ближе. Он простонал. Моё платье собралось на бёдрах, и тонкого слоя трусиков было не достаточно, чтобы сдержать его. Он начал тереться об меня и медленно покачивать бёдрами. Он поднёс свои губы к моему уху. Из них полились слова. Иные слова. Не жестокие, не грязные. Любовные. Между каждым нашёптанным словом, он пощипывал, целовал, покусывал и ласкал.