Трилогия о мисс Билли

– Конечно, смотрю, – сердито прошептала Билли, – мне очень нравится, и я совершенно ею поглощена, особенно с тех пор, как я узнала, что актов пять, а шестнадцать сцен все равно бесполезны, – с этими словами она устроилась в кресле поудобнее.

Как будто доказывая, что ее в самом деле интересует пьеса, следующую реплику она адресовала одному из персонажей на сцене.

– Кто это, кормилица? Господи! Мы бы такую ребенку не взяли.

Бертрам невольно улыбнулся. Билли тоже засмеялась и откинулась на спинку кресла.

Не успел занавес опуститься после первого акта, как Билли немедленно дернула мужа за руку.

– Не забудь спросить, не проснулся ли он, – велела она, – и обязательно добавь, что я немедленно приеду, если я там нужна. Давай быстрее.

– Да, милая, – с готовностью заявил Бертрам, – я скоро вернусь.

– Не спеши так уж сильно, – сказала она ему вслед, – задай все нужные вопросы.

– Хорошо, – кивнул Бертрам с загадочной улыбкой и ушел.

Бертрам покорно задал все вопросы, которые смог придумать, и вернулся к жене. В его отчете не было ничего, что могло бы рассердить или встревожить Билли, и она, почти довольная, повернулась к сцене, где как раз начинался второй акт.

– Так люблю сцену на балконе, – радостно вздохнула она.

Ромео не успел прочесть и половину своего признания в любви, когда Билли схватила мужа за руку.

– Бертрам, – трагически прошептала она, – я только что подумала! Что же случится, когда ребенок влюбится? Я уже ненавижу ту девушку, которая заберет его у меня.

– Билли! – пробормотал ее муж, давясь смехом. – Женщина перед нами тебя слышит, честное слово.

– Ладно, – грустно вздохнула Билли, поворачиваясь к сцене.

– «Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: “Спокойной ночи”» [23], – страстно сказала Джульетта своему Ромео.

– Вот уж нет, – прошептала Билли на ухо Бертраму, – я вовсе не собираюсь сидеть тут целый век. Я хочу пойти домой и увидеть ребенка.

– Билли! – взмолился Бертрам так отчаянно, что Билли, искренне раскаиваясь, просидела остаток акта совсем тихо.

Обманутый ее примерным поведением, Бертрам обратился к ней, когда занавес опустился.

– Билли, ты же на самом деле не считаешь, что нужно звонить снова?

Билли расстроилась.

– Бертрам, ты же сказал, что будешь звонить! Конечно, если ты не хочешь… Но я считала минуты этого ужасного длинного акта, так что…

– Господи, Билли, я буду звонить каждую минуту, если тебе этого хочется! – воскликнул Бертрам, вскакивая на ноги и пытаясь не показывать своего нетерпения.

В этот раз он вернулся быстрее.

– Все о’кей, – уверенно улыбнулся он. – Делия сказала, что она только что была наверху, и ребенок спит.

К его невероятному удивлению лицо Билли побелело.

– Наверху! – воскликнула она. – Ты же не хочешь сказать, что Делия сидит внизу, оставив моего ребенка в одиночестве?!

– Но, Билли, с ним все в порядке, – прошептал Бертрам, неловко поглядывая на соседей, которые живо интересовались происходящим.

– В порядке? Может быть, так и было, а теперь нет. Делия должна все время сидеть в соседней комнате, откуда ей было бы все слышно.

– Конечно, милая, так и будет, только объясни ей все, – быстро сказал Бертрам, – все будет хорошо.

Билли затрясла головой, готовая расплакаться.

– Бертрам, я не могу сидеть здесь в тепле и безопасности и смотреть пьесу, зная, что ребенок лежит совсем один в огромной пустой комнате! Пожалуйста, позвони Делии снова, пусть она поднимется к нему.

Бертрам, измученный и прекрасно осознающий, что соседи все слышат, готов был решительно отказаться, но умоляющий взгляд Билли все изменил. Не говоря ни слова, он пошел к телефону.

Занавес уже поднялся, когда он вернулся на свое место, почему-то сильно покраснев. В ответ на торопливый шепот Билли он покачал головой. Когда случилась короткая пауза между первой и второй сценами, он тихо сказал:

– Билли, извини, я не смог дозвониться.

– Не смог дозвониться! Но ты же только что с ними говорил.

– Ну, почти. Я звонил совсем недавно, так что они не ждали звонка. Так что я не смог с ними поговорить.

– То есть ты ничего не сказал Делии?

– Нет.

– И ребенок по-прежнему один.

– Но с ним все в порядке, милая. Делия за ним смотрит.

Минуту Билли молчала, но потом решительно объявила:

– Бертрам, я еду домой.

– Билли!

– Да!

– Билли, ради всего святого, не веди себя как гусыня. Осталось меньше половины пьесы. Мы скоро уедем.

Билли сжала губы в тонкую решительную линию.

– Бертрам, я немедленно еду домой, – сказала она, – ты можешь не ехать, я поеду одна.

Бертрам шепотом произнес несколько слов, которые Билли и соседи не услышали, собрал вещи и вместе с Билли вышел из театра.

Дома оказалось, что дела идут именно так, как должны были. Бертрам-младший мирно спал, а Делия, которая уже поднялась снизу, шила в соседней комнате.

– Видишь? – кисло спросил Бертрам.

Билли удовлетворенно вздохнула.

– Вижу. Все хорошо, но именно этого я и хотела, Бертрам, – увидеть все своими глазами.

И Бертрам, глядя на ее восхищенное лицо, обозвал себя эгоистом и скотиной – ему не нравилось то, из-за чего Билли выглядела такой счастливой.