Триумф красной герани. Книга о Будапеште

Памятник ставился правящей партией Фидес и чуть ли не по личной инициативе премьер-министра Виктора Орбана и трактовку истории предлагал очень удобную: Венгрия – «жертва», Германия – «агрессор». Иными словами, все зло – «от них», а «мы» – ни при чем. На самом деле все не так просто.

Среди фотографий, лежащих, висящих, качаемых ветром, – та, где в открытой машине едут по Будапешту плечом к плечу регент Миклош Хорти и Адольф Гитлер. Тут же портреты людей из 1940-х годов, мужчин и женщин – «Это мои бабушки и дедушка. Увезены в Аушвиц. Убиты в 1944-м». Фотопортрет молодой улыбающейся женщины – «Моя мама, за две недели до Аушвица». Колонны депортируемых евреев. Тут же – копии документов, свидетельства о смерти, фотографии тех, кого Будапешт тоже помнит: Рауля Валленберга, Карла Лутца. Снимок, изображающий монумент венграм, павшим под Воронежем – «По каким таким ангельским делам ходила на Дон Вторая венгерская армия?»

С тех пор горожане поддерживают памятник-возражение. Приносят новые свечи и цветы. Заменяют размокшие от дождей фотографии. Укрепляют на стойках ограждения копии документов. Раздают туристам листовки с объяснениями на всех языках: «Почему мы здесь?»[122]

Официального открытия монумента так и не было. Правительство молчит.

С 20 июля 2014 года стоит перед памятником деревянная конструкция, тогда, в день большого митинга, работавшая зеркалом: на ней была натянута фольга, и стоявшие на площади люди видели в ней свое отражение. Зимними ветрами фольгу разорвало, но деревянная конструкция осталась. На нее прикрепляют фотоотчеты о проходящих здесь митингах и лекциях – уже не столь многочисленных, как 20 июля, но почти ежедневных. На Рождество на площади обычно ставят вертеп и по периметру, прямоугольником – елочки. На Рождество 2015 и 2016 годов тоже ставили, только прямоугольник получился неровным: линия елочек обошла эту конструкцию по дуге, не задев, не сдвинув.

Люди, которые каждый вечер собираются у «живого памятника», памятник официальный не ломают, не пачкают, даже помидорами в него не кидают. Бросают иногда к нему бумажные самолетики с текстами. Сносить не призывают. В свою очередь правительство не пытается воспротивиться регулярным митингам у памятника, не убирает камни-цветы-плакаты. И каждый вечер с мая 2014 года здесь загораются свечи.

Имре Кертес. «Без судьбы»

«В конце концов, человек должен знать, за что его ненавидят», – широко раскрыв глаза, смотрела она на нас. И призналась: первое время она никак не могла понять, что же, собственно, происходит, но ей было очень больно чувствовать, что люди презирают ее «всего лишь за то, что она – еврейка»; тогда она впервые осознала: существует нечто, отделяющее ее от людей, она вроде как «другого сорта». Она стала размышлять над этим, пыталась найти ответ в книгах, в разговорах – и пришла к выводу: вот за то, что она «другого сорта», ее и ненавидят. Она так и сказала: «Мы, евреи, не такие, как все другие», – и в этом вся суть, из-за этого люди и ненавидят евреев. Еще она говорила, какое это странное ощущение: жить, «понимая, что ты другой»; из-за этого она испытывает иногда даже гордость, но чаще – что-то вроде стыда».

Имре Кертес. Без судьбы

Улица акации и окрестности

Еврейскому кварталу досталось и в 1956-м. Главные события восстания локализованы чуть дальше: в начале парка Варошлигет, где 23 октября демонстранты сбросили с постамента стоявшую там статую Сталина; на площади перед зданием Парламента, где в «кровавый четверг», 25 октября, состоялся митинг, закончившийся большой стрельбой (убито, по разным данным, от 60 до 70 человек, ранено больше двухсот); у кинотеатра «Корвин» в Пеште и на площади Москвы в Буде, где 4 ноября оставались два крупных очага сопротивления, удерживаемые – и там и там – силами от полутысячи до тысячи повстанцев[123].