Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Но Екатерина, которая была третьей дочерью Василия Федоровича и Екатерины Ивановны, когда зашел разговор об определении ее в театральное училище на балетное отделение, неожиданно заявила, что мечтает стать драматической актрисой и в танцовщицы не пойдет. А когда ее в училище все же отдали, сделала попытки уйти из него. Что тут делать? У дочери мечта стать драматической актрисой, у родителей — сделать ее балериной.

Дело усугубляло еще и то, что Екатерина попала в группу балетного педагога Ираклия Никитина. Мы уже встречались с этим именем. Ираклий Никитин был сыном балерины Авдотьи Овошниковой, одной из лучших воспитанниц Шарля Дидло. Ну а отец… Официально отец не назван, хотя он и не отказался от сына. Это был камер-юнкер Коллегии иностранных дел Никита Всеволодович Всеволожский, друг Александра Сергеевича Пушкина и создатель литературно-политического общества «Зеленая лампа».

Так вот Ираклий Никитин оказался жестким, сухим, даже иногда грубым педагогом. Юные танцовщицы только и мечтали, что перебежать к другому учителю. Ну а Екатерина Гельцер мыслила дальше подруг — она хотела вовсе расстаться с училищем.

Василий Федорович был огорчен, но нашел выход. Он убедил дочь, что балетная школа — высшее, что есть в театре. Ну а трудности… Трудности будут и при обучении драматическому артистическому искусству. Если не преодолеть то, что встало на пути, если не научиться танцу, испугавшись трудностей, можно вообще забыть о профессии актрисы любого жанра.

Было о чем подумать Екатерине, ведь, сколько она себя помнила, всегда жила театральными новостями, которые приносил отец, постоянно бывала на спектаклях различного жанра, мысленно представляла себя на сцене. И вдруг всему этому конец.

Почему отец настаивал именно на балете? Разве плохо быть актрисой драматического жанра? На этот вопрос мог ответить только он один. И ответ был бы трудным. Он сам впоследствии, когда все-таки убедил дочь остаться на балетном отделении и когда она стала делать первые успехи, нередко говорил ей, что она должна работать над движениями рук, которые служат в балете для выражения эмоций и чувств. Ну и советовал больше внимания уделять движениям корпусом, которым, по его мнению, она владела довольно слабо.

С балетным педагогом дело утряслось. Екатерину удалось перевести в группу прибывшего в Россию из Испании балетмейстера Хосе Мендеса (1843–1905). И Екатерина сразу изменила отношение к учебе, стала работать настойчиво, целеустремленно и самозабвенно.

Если Ираклий Никитин заставлял просто доводить до автоматизма многие движения, не поясняя, что и зачем, то Хосе Мендес подробно объяснял смысл и значение каждого отрабатываемого приема.

Из всех своих учениц балетмейстер сразу выделил Екатерину Гельцер, определив в ней несомненный талант балерины.

В 1894 году состоялся выпуск из училища. Юная танцовщица была зачислена в балетную группу Большого театра.

Началась напряженная, кропотливая работа. Для любой актрисы, а для балерины в особенности, очень важно, чтобы ее заметили и отметили зрители. Ведь бывало иногда, что танцевала та или иная танцовщица год, два, три и более, а на нее ноль внимания. Ну и руководители видели это, а потому не выдвигали дальше.

Екатерина Гельцер была замечена сразу, уже во время исполнения партий в первых балетных постановках. Пока она еще не добралась до самостоятельных, пока далеко было до партий сольных, до звания балерины. Но она стремилась к успеху, и он вскоре наметился.

Огромную помощь оказывал отец. Он занимался с дочерью сам и приставлял к ней талантливых балетных педагогов, с которыми дружил, а вскоре добился направления на стажировку в знаменитую петербургскую Мариинку.

Но, несмотря на то что балетная труппа Мариинки ценилась значительно выше труппы Большого театра, Екатерина Гельцер рвалась назад, в родные пенаты. Большой театр сделался ее родным домом. Да и Москву она любила больше, чем столицу с ее промозглым климатом.

«Вы не кошечка, вы — пантера!»

Во время антракта балетного спектакля «Спящая красавица», в котором она исполняла партию Белой Кошечки, к ней за кулисы и вошел Маннергейм, заявивший, падая на колени и вручая букет цветов: «Вы не кошечка, вы — пантера!»

Жених? Нет… Я уже упоминала о том, что Маннергейм был женат на генеральской дочке Анастасии Араповой, у него было двое детей — две дочери. Мало того, у него была любовница княгиня Бетси Шувалова. Но имело ли это такое уж большое значение для балерины? Замуж она не собиралась, хотя от поклонников и претендентов на руку и сердце отбоя не было. Она искала своего принца, а он все не являлся.