Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Вот на глазах всей этой компании и произошла встреча Сергея Есенина с балериной Айседорой Дункан. Не просто встреча. Они, как говорил Мариенгоф, ушли вместе, ну и с того вечера и начался их роман, завершившийся супружеством.

Конечно, Сергей Есенин был далеко не первым возлюбленным Айседоры, да и не первым мужем. Хотя относительно мужа не совсем так. Мужья были, как теперь говорят, гражданские. Брак с Есениным был единственным зарегистрированным браком в ее жизни. Но, увы, он не принес счастья.

Как часто бывает, ее личная жизнь в западном мире тьмы и зла началась с обмана — замуж взял женатый мошенник. Все закончилось скандалом. Ну и открылся ящик Пандоры. Дальше — больше. Любвеобильность, доступность, но доступность только исключительно в обмен на роскошную жизнь. Тем не менее все эти похождения оставили заметный след в ее жизни — двух обожаемых ею детей — сына Патрика и дочь Дидру. Говорят, не всегда в разрывах были виновны мужчины, слишком любвеобильной была сама Дункан. Бог ей судья, тем более драм и трагедий пережить выпало ей с лихвой.

Драмы Айседоры Дункан в мире тьмы

Нелегкая доля выпала Айседоре… Ее отец Джозеф Данкан, обанкротившись, бросил жену с четырьмя детьми. Детство прошло в бедности. Мать давала уроки музыки, но получала за это очень мало. И все же старалась дать детям образование.

Об отце сама Айседора вспоминала так:

«Моя мать разошлась с отцом, когда я была грудным ребенком.

— Тетя Августа, скажи, был ли у меня когда-нибудь отец?

Тетка пристально посмотрела на меня и презрительно отчеканила:

— Твой отец был дьяволом. Он разрушил жизнь твоей бедной матери.

Дьявол? Какой ужас! С рогами и хвостом!.. Когда дети в школе говорили о своих отцах, я всегда помалкивала».

Мать отдала ее в школу в пятилетнем возрасте, прибавив годы, и она проучилась там до 13 лет, но потом бросила ее, не видя для себя никаких перспектив, и занялась музыкой и танцами.

Тем более в школе учеба не ладилась из-за конфликтов с учителями. Сказывался характер Айседоры. Запомнился ей на всю жизнь такой эпизод, когда ее взорвало простое замечание учительницы:

«— Айседора, не вертись! Айседора, сиди смирно! — до сих пор помню, как кричала на меня учительница. „Хотела бы я посмотреть, — думала я, — как бы вы, уважаемая мисс, сидели за партой с пустым желудком и в промокших ботинках!“

Когда наступило Рождество, учительница, раздавая нам конфеты и пирожные, сказала:

— Поглядите, детки, что вам принес Санта-Клаус.

А я встала и торжественно, на весь класс, заявила: „Я вам не верю, никакого Санта-Клауса нет! И все это враки, враки!“

Можете себе представить, как была возмущена моя мисс учительница!

— Ах, так! — завопила она. — Знай же, что Санта-Клаус не подарит тебе ни одной конфетки!

— Подумаешь! Ну и не надо!

— Ты скверная девчонка, ты позор нашей школы! — закричала учительница. Она с яростью схватила меня за плечо и швырнула на пол. Но я все же устояла — ноги и тогда уже у меня были крепкие! Тогда она поставила меня в угол. А я, повернув голову через плечо, упрямо твердила: „Никакого Санта-Клауса нет! НЕТ! НЕТ!“ Тогда рассвирепевшая мисс учительница отправила меня домой за родителями. У меня никогда не изгладилось из памяти чувство несправедливости от того, что со мной так поступили, лишив меня конфет и наказав за сказанную правду».

Резкость, твердость и тяга к справедливости всегда отличали ее. Твердо поступила она и с родителями:

«Однажды, — рассказала она в воспоминаниях, — мне было тогда семь лет — я услыхала звонок у входных дверей. Открыла… Передо мной стоял приятный мужчина в высокой шляпе.

— Не здесь ли живет миссис Дункан?

— Здесь… Я ее дочь.

— Вот ты какая, принцесса Мартышка! — воскликнул незнакомец и, подняв меня на руки, покрыл мое лицо слезами и поцелуями.

— Погодите, кто вы?! Кто вы? — отбивалась я, ничего не понимая.

— Я твой отец, — сказал он тихо.

— Ур-ра!

Я бросилась в комнаты, чтобы сообщить всем эту радостную весть:

— Мама! Отец приехал!.. Где же ты, мама? Ты заперлась? Зачем? Открой! Папа пришел! Раймонд, Элизабет! Куда вы все попрятались? Он совсем-совсем не страшный…

Но никто не вышел. Тогда я снова подошла к двери и вежливо сказала:

— Извините, все у нас заболели и, понимаете, не могут выйти.

— А ты здорова?

— Я?.. Да…

Он взял меня за руку и сказал:

— Тогда погуляем вдвоем. О’кей?

Я бежала рысцой рядом с ним, радуясь, что этот красивый статный мужчина — мой папа. И что ни рогов, ни хвоста у него нет. В кондитерской он угостил меня мороженым и цукатами и на прощание сказал: „Я приду завтра, принцесса Мартышка!“ Но это завтра так и не наступило: семья больше не разрешила мне встретиться с ним.

— Мамочка, ну позволь, хоть один разочек! Мама!.. Ах, так! Пусть будет по-вашему!

Я выкрала из шкатулки брачное свидетельство моих родителей и сожгла его в пламени свечи…»

Между тем Айседора стала заниматься танцами уже серьезно в танцевальной группе.

Когда исполнилось 18 лет, Дункан переехала в Чикаго.

Вспоминала так: