Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Сколько было любовных трагедий и драм позади! Что ожидало на любовном поприще впереди? Сорок четыре года… Много это или мало? Для нее, как показал жизненный путь, много. А вот, к примеру, для Матильды Кшесинской — мало.

Матильда Кшесинская была старше своего супруга великого князя Андрея Владимировича на 12 лет. У балерин не редкость, когда мужья моложе. Что же ожидало Айседору в России? Что имела в виду гадалка?

Айседора обошла в этом вопросе Матильду. Ее суженый оказался моложе на 18 лет!

«Сужоного-рожоного и на коне не объедешь!»

Не зря провидица нагадала Айседоре Дункан то, что она выйдет замуж в России. Что ж, тут в самый раз подходит пословица, приведенная в названии главы. Но… Кто-то из читателей скажет, мол, ошибка вышла. Не так звучит пословица. Вот как она привычно звучит: «Суженого, ряженого на коне не объедешь».

Тот, кто так скажет, будет не прав.

Был такой замечательный советский писатель и литературовед Алексей Кузьмич Югов. Родился он в 1902 году, ну и, естественно, всю сознательную жизнь прожил при советской власти. А ушел в мир иной в 1979 году. У нас дома много книг с авторскими автографами Алексея Кузьмича. Дружил он с моим дедом писателем Федором Федоровичем Шахмагоновым, хотя и был старше на 21 год. Но в писательском мире это не помеха. К книгам же Алексея Кузьмича отношение и моего отца трепетное. Потому что мой отец хорошо помнил его. Правда, в основном в свои детские годы. То есть до того, как надел военную форму и окунулся в иное общество.

А книги Югова уникальны. Так вот и о пословице, которую я привела в названии главы, есть упоминание:

«Не знаю, с чьей „легкой руки“ и когда началась порча пословицы „Суженого, ряженого на коне не объедешь“, знаю лишь, что в своем первозданном, народном виде она звучала так: „Сужоного-рожоного и на коне не объедешь!“ Здесь отражена древняя, еще языческая вера народа в судьбу, иначе говоря, в „суд“ („отсюда — сужоный“); во втором слове этой пословицы — „рожоный“ — заключено то же самое поверье: „уж что кому на роду написано“; рожданицею в старину называли рок, судьбу, жребий. А с другой стороны, слово „сужоное“ относили к жениху, а „рожоное“ — к невесте. За это неопровержимо говорит пословица: „Одно дитя рожоное (дочь), другое — сужоное (зять)“».

Цитата взята из книги Алексея Кузьмича Югова «Думы о русском слове».

И если внимательно вглядеться в судьбу знаменитой балерины Айседоры Дункан, все к месту, начиная с ее любовных драм, до трагичной судьбы вообще.

Так кто же оказался ее сужоным?

Айседора Дункан приехала в Россию, чтобы покорить Санкт-Петербург, а затем и всю страну своим изысканным исполнением балетных танцев. Предыдущие посещения России оставили добрые воспоминания. Но что же теперь? Ведь теперь все изменилось! Она заранее приняла революцию и теперь была полна надежд на все самое лучшее.

В числе прочих первых столичных знакомых балерины оказался художник имажинист Георгий Богданович Якулов (1884–1928). Считается, что наиболее известными имажинистами в послереволюционные годы были поэты Сергей Есенин, Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич, Рюрик Ивнев. Они проводили в жизнь идею создания образа как главной цели творчества.

Якулов был в приятельских отношениях с Сергеем Есениным. Именно у него произошла в 1921 году встреча Айседоры Дункан с Есениным.

Поэт Анатолий Мариенгоф вспоминал: «Якулов устроил пирушку у себя в студии. В первом часу ночи приехала Дункан. Красный, мягкими складками льющийся хитон; красные, с отблеском меди, волосы; большое тело, ступающее легко и мягко. Она обвела комнату глазами, похожими на блюдца из синего фаянса, и остановила их на Есенине. Маленький, нежный рот ему улыбнулся. Изадора легла на диван, а Есенин у ее ног. Она окунула руку в его кудри и сказала:

— Solotaya golova!

Было неожиданно, что она, знающая не больше десятка русских слов, знала именно эти два.

Потом поцеловала его в губы.

И вторично ее рот, маленький и красный, как ранка от пули, приятно изломал русские буквы:

— Anguel!

Поцеловала еще раз и сказала:

— Tshort!

В четвертом часу утра Изадора Дункан и Есенин уехали.

Почем-Соль подсел ко мне и стал с последним отчаянием набрасывать план спасения Вятки.

— Увезу его…

— Не поедет…

— В Персию…

— Разве что в Персию…

От Якулова ушли на заре. По пустынной улице шагали с грустными сердцами».

Эта цитата взята из произведения Анатолия Мариенгофа «Роман без вранья».

Там встречается странный персонаж «Почем-Соль». Так звали друзья Григория Романовича Колобова, которого Мариенгоф изобразил в «Романе без вранья» под его реальным литературным псевдонимом Молабух. Прозвали же так Колобова, поскольку он часто спрашивал: «А знаете ли, ребята, почем соль в Пензе?»

Ну и вызывает вопрос «план спасения Вятки». Это прозвище в кругу друзей Есенина. Есенина звали Вятка, Шершенева — Орловским, Мариенгоф же был Гунтер.