Трижды замужем.

   Мы увезли с собой багажом всё, что разрешили забрать, остальное оставили Софе. Я оказалась права, спрос на книги был огромен, приехавшие хотели читать на родном языке. В центре города мы открыли книжный магазин "Знакомый переплёт", где и трудились оба. Володя ездил в Тель-Авив на склады, занимался поставками. Постепенно мы стали продавать билеты на концерты, туристические поездки. У нас всегда можно было найти список квартир на съем и продажу, взять кассету с любимым фильмом на просмотр. Наш магазин стал чем-то вроде маленького культурного центра для любителей почитать и пообщаться. Когда Володе исполнилось восемьдесят лет, он отошёл от дел и мы продали магазин. Я продолжала работать просто продавщицей. Мальчики подросли, отслужили армию и оба закончили Иерусалимский университет по специальности программирование. Дима женился первым и по контракту уехал работать в Америку. Игорь женился через два года, он жил и работал в Тель Авиве. У нас было три внука.

   В этот день Володя с утра чувствовал себя неважно. Мы поехали и сделали ему кардиограмму, которая не показала никаких изменений. Поужинав, я убрала тарелки со стола, Володя смотрел в салоне телевизор.

   - Наташа, - он успел меня позвать...

   Скорая помощь "Маген Давид" примчалась мгновенно, но уже ничего нельзя было сделать. Оторвался тромб и остановил ему сердце. Левину было восемьдесят пять лет.

   ЭПИЛОГ

   В первые месяцы пребывания в Израиле, пока мы ходили в ульпан*, знакомились со страной и жили на полном государственном обеспечении, я пыталась через своих бывших земляков узнать хоть что-нибудь о семье Терещенко. Они уехали намного раньше нас и все эти годы ни с кем ни поддерживали отношения. Кто-то говорил, что они живут на севере в Хайфе, знакомый чьих-то знакомых видел их в Иерусалимской больнице Хадаса Эйн-Керем. Единственное, что утверждали все: Рита прошла курс лечения и выздоровела. Потом закончилась учёба, нужно было зарабатывать на жизнь, выживать, и мне уже было как-то не до Бори. Росли мальчишки, такой возраст, когда нужен за ними глаз да глаз. Расширялся бизнес, Левину нужна была моя помощь. Шли годы...

   Когда я рассказывала что-нибудь о своей жизни на Украине, я всегда говорила : "А вот у нас дома..." Ещё долго, долго я считала, и до сих пор считаю оставленную Украину своим домом. Нет, я не сожалела о своём решении, так как это был выбор Володи, а я всю жизнь тянулась за ним, как ниточка за иголочкой. Володя никогда не брал никаких взяток, но знали и о том, что он заядлый книжник и дарили ему книги. Его знали в городе все, мне звонила завгастрономом:

   - Наталья, зайдите после работы, я получила балычок и ещё кое-что... Кстати, моя младшенькая вышла замуж и мы, кажется, ждём прибавления. Не мог бы Вольдемар Ильич её посмотреть?

   И он всех смотрел, всем помогал, его можно было разбудить среди ночи и он уезжал принимать тяжёлые роды, делал операции, спасал жизнь женщине и ребёнку. Левин понимал женщин, жалел и сочувствовал. Он знал, сколько страданий и боли ждёт её на пути к счастью материнства.

   Мне очень его не хватало, он был моим другом, отцом и любовником. Я была его "деточкой", я была "за мужем".

   Прошли два года после его смерти. Утром мне позвонила моя близкая подруга:

   - Наталья, вечером едем в Тель Авив, я чудом достала билеты на концерт Густава Дудамеля, венесуэлец, помнишь, он уже приезжал года четыре назад. На скрипке солирует Гиль Шахам. Мы с мужем тебя возьмём и вернём. И я слушать ничего не хочу, считай это тебе подарок к предстоящему дню рождения. - Я помнила его предыдущие гастроли, мы ещё были вместе с Левиным. Мне на следующим день нужно было ехать к Игорьку в Модиин. Он улетал в Китай на неделю, а его жена оставалась одна с четырёхлетним сыном и новорождённой девочкой, но я решила поехать с друзьями.

   Мы приехали к самому началу и едва успели усесться на свои места, как начался концерт. Но пробираясь между рядами я успела заметить где-то невдалеке рыжую мужскую голову и сердце дрогнуло: "Борис..." Я слушала прекрасную музыку, а мысль уже стучала: "Скорее бы скорее бы антракт".

   Наконец, мы вышли в фойе. Оказалось на удивление много знакомых, с каждым нужно было поздороваться и сказать пару слов. Я общалась, а глаза искали в толпе его... Вот он, у буфета! Я, не ответив на чей-то очередной вопрос, рванула вперёд, и тронула мужчину за рукав:

   - Боря!

   Он оглянулся. Передо мною был повзрослевший на тридцать пять лет Женя. Рядом с ним стояла очень молодая красивая девушка эфиопка, в шикарном платье от известного дизайнера, подчёркивающем гибкость её спины и кругленький животик второй половины беременности. Её лицо показалось мне знакомым.

   - Наташа! Ты? Ты совсем не изменилась, всё такая же красавица. Чёрт! Ты что тут делаешь? Это моя жена, третья, Ринат.

   - Женя, - чтобы не смущать девушку я перешла на иврит, - я слушаю музыку. Ты мне скажи, где папа и мама, что с ними? Почему я никак не могла вас разыскать?

   - Наташа, мы, приехав, сменили фамилию на Коган. Мама умерла два года назад, а папа уже год живёт в Иерусалиме в хостеле.*