Трое

На сумрачном лице капитана мелькает улыбка и сразу же угасает.

— А тебе известно, что солдатам запрещено ходить в лес?

— Так точно, товарищ капитан… Но так получилось, что у меня там встреча!

Сашо продолжает спекулировать искренностью.

— Что, опять безнадежная любовь! — капитан с иронией напоминает Сашо об его недавнем оправдании, когда он сослался на «безнадежную любовь».

— Никак нет, товарищ капитан! Это любовь вполне надежная!

Ответ, будто, неплох, но игра в искренность сокрушительно рушится.

— Рядовой Баров! — командует капитан, понявший комедию мнимого признания. — Кру-гом! В помещение роты, шагом марш!

— Есть, в помещение роты, товарищ капитан! — Сашо ничего не остается, как шагать, проникнувшись уважением к своему командиру.

Для любого другого встреча с капитаном послужила бы основательной причиной отказаться от своих намерений. Но Сашо даже и не думает сдаваться. Он помышляет только о Данче. Представляет ее себе в расстегнутой кофточке, со спутанными волосами, высокой грудью. Видит ее «праздничное лицо», улыбку лучистых глаз… «Приду, Данче! Даже если все капитаны полка выстроятся вдоль ограды!» Он бросает небрежный взгляд назад и поворачивает к помещению роты. Однако вместо того, чтобы идти туда, он прячется за низкое и длинное строение столовой и снова выходит к проволоке, но уже в ста метрах дальше от прежнего места.

Капитана нигде не видно.

Теперь Сашо действует, как полагается действовать в боевой обстановке. Он ползком подбирается к проволоке, внимательно приподымает ее, вынимает гвоздь и легко перебирается. Здесь даже оказалось удобнее, чем на прежнем месте. По ту сторону — луг с низкими ракитовыми кустами — он их использует как прикрытие…

Рядовой Баров ползет мастерски и только, достигнув ракитника, позволяет себе отдохнуть. Это уже победа! Кто сказал, что он не сможет пройти! Теперь уже легче! Что бы ни было — Данче сейчас для него важнее всего.

Ему доставляет подлинное удовольствие, приподнимаясь на локтях, выбрасывать тело вперед, чувствовать неистощимую силу своих мускулов, спокойный, размеренный ритм сердца. Если бы кто-нибудь видел его со стороны, то наверное бы подумал, что примерный солдат добросовестно упражняется в ползании…

Он достиг высокой нескошенной травы. И сразу на него повеяло чем-то чистым, зрелым. Как манит к себе земля… Ляг мне на грудь, передохни… Здесь так спокойно, так ясно… Подыши моим воздухом, вдохни мои ароматы… Ничего от тебя не уйдет… Ляг…

Он видит над головой на высоком стебельке кузнечика. Его огромные глаза смотрят на него совсем удивленно. Сашо протягивает руку, но кузнечик ловко отскакивает в сторону. Солдат весело бросается за ним. Подожди, малявка! Стой! Кузнечик снова отскакивает. Сашо все больше нравится эта игра. Кто сказал, что не поймает! Это кузнечика-то! Ах ты хитрец! Погоди, погоди, гоп! Опять убежал!..

И кузнечику нравится такая игра. Развлечение после долгих часов осенней полуденной скуки. Он скачет предварительно, не дожидаясь броска своего преследователя.

В конце концов отступает Сашо. Не потому, что устал, и не потому что затея вдруг показалась ему детской, не подходящей для него… Совсем нет. Он готов гнаться за кузнечиком хоть до вечера… Вот, он опять бросается за скакуном, но поскальзывается и падает лицом вверх на мягкую нескошенную траву.

Солдат видит небо. Голубое ясное осеннее небо, чистое и просторное… Золотой солнечный дождь… И воробьев, игриво летающих над его головой.

— Какое небо! — восклицает Сашо, вспоминал небо над своим родным городом. — Это, над ним, гораздо красивее!

И какое-то чудесное, вольное и счастливое настроение возникает в душе солдата. Его охватывает неожиданная, беспричинная радость, голова свободна от мыслей, и ничто не тревожит…

Он запевает.

Неоформившийся, полумужской, полуюношеский голос. Ничего, что он не помнит слов песни. Так будто? Нет, не то! Сойдет! Хорошая песня! Почему это он так громко распелся? Ведь его могут заметить. Все равно! Пошлют на гауптвахту? Пусть! Опять сбился… Это уже, вроде, другая песня. Валяй, что получится!

— Какое небо! — снова восклицает он посреди песни, и в ту же минуту кто-то отнимает у него небо.

Тонкие, немного загрубевшие, исцарапанные жестью пальцы закрывают ему глаза. Он обхватывает мягкие запястья рук и легко отводит их в стороны. На голубом фоне неба — лицо Данче.

Как подходит цвет этих коричневых, бархатных глаз к небу! А еще говорят, что коричневый и голубой цвета негармоничны. Все, что красиво — гармонично.

— Ты чего это расшумелся, глупенький!

Право, удивительны женщины, когда они еще и матери.

Сашо приподымается и обнимает ее.

— Зачем ты прыгал по траве? — спрашивает она.

Такие упреки принимаются поцелуями.

— Гонялся за кузнечиком, — отвечает он. Ему хочется всем поделиться с нею.

— Один кузнечик гнался за другим, — говорит она с милым снисхождением и качает головой.

— Один кузнечик поцеловал другого! — в восхищении от удачных слов Сашо притягивает ее к себе.

— Нет! — Она закрывает ладонью его губы. — Не… здесь!