Троя. Падение царей

У него болела спина, обрубок уха нестерпимо чесался.

«Я становлюсь слишком стар для этого», – подумал он.

На него упала большая тень, и он поднял глаза.

– Хорошая работа, Банокл, – сказал царский сын Антифон.

Несмотря на свою грузность, он, похоже, тоже не был ранен.

– Ты явился как раз вовремя, слава богу войны Аресу! Враги уже с трудом оборонялись, и ваша атака была последней соломинкой, сломавшей спину ослика.

– Хорош ослик, – фыркнул Банокл. – Микенские пехотинцы – лучшие воины в мире.

– Тем не менее, командующий, сегодня лучшими оказались вы.

– Я больше не командующий, – со счастливым видом ответил Банокл. – Мне приказали оставить моих фракийцев в Дардании.

– Однако некоторые все равно приехали с тобой, – сказал царевич; в его голосе слышался смех.

Банокл пожал плечами.

– Значит, я не очень хороший командующий. Увольте меня.

Антифон засмеялся, услышав это, его рокочущий басовитый смех далеко разнесся над полем сражения.

– Для меня ты герой, Банокл, – сказал он. – Будь это в моей власти, я бы выполнил любое твое желание. Но, боюсь, царь может смотреть на вещи по-другому.

– Царь?

– Нам приказано немедленно явиться во дворец царя Приама – тебе и мне. Поэтому найди коня и поехали.

Антифон повернулся.

– Только не я, – упрямо сказал Банокл, не двигаясь с места. – Сперва я повидаюсь с женой.

Антифон снова обернулся к нему.

– А, да, помню. Ты женат на Рыжей толстушке, шлю… бывшей шлюхе.

– Верно, – гордо сказал Банокл. – Она хорошая жена. Она хватится меня и будет гадать, где я, раз тут была битва.

– Цари главнее жен, – сказал толстяк нетерпеливо. – Пошли.

– А как же Каллиадес?

– Клянусь Аидом, человек! – раздраженно взорвался Антифон. – Кто такой Каллиадес?

– Мой дру… Мой помощник. Он там, – Банокл показал в сторону поля боя.

– Ты сможешь послать за своим помощником, когда поговоришь с Приамом. А теперь пойдем со мной, пока я тебя не задержал и не привел к царю в цепях.

Они медленно ехали к городу, Банокл жадно смотрел на улицу Горшечников, где стоял его маленький белый дом. Он гадал, дома ли сейчас ожидающая его Рыжая.

У дворца Приама они с Антифоном спешились и вошли в мегарон. Банокл с интересом осмотрелся. Он не был тут со времен осады дворца, когда они с Каллиадесом находились в числе осаждающих. Банокл с грустью вспомнил битву на лестнице, великого непобедимого Аргуриоса, отгонявшего микенских захватчиков с безжалостной силой и сноровкой.

Банокл потер шрам, оставшийся на руке там, где ее пронзил меч Аргуриоса. Он вспомнил появление Гектора, божественного в своей мощи, и стену щитов в том месте, которое захватчики собирались сделать своим последним оплотом. Потом их невероятное отступление к кораблям и вопли Коланоса.

Банокл мрачно улыбнулся. Этот день нелегко было забыть.

Когда царь спустился по лестнице, Банокл прищурился. В последний раз он видел Приама на параде в конце лета. Тот махал рукой войскам из своей золотой колесницы и выглядел сильным и могучим. Перемены в нем были почти ошеломляющими. Приам стал хрупким стариком, опиравшимся одной рукой на руку своего помощника, второй – на деревянный посох. Лицо его было белым, как папирус, шаги – неверными.

Его помощник, Полидорос, помог ему дойти до трона, и царь устало уселся, глядя на выложенный каменными плитами пол. За его спиной встал тощий человек – Банокл знал, что это советник Полит. Шесть Царских Орлов заняли места по обеим сторонам трона.

В конце концов Приам поднял глаза и заговорил надтреснутым голосом:

– Итак, это великий Банокл, герой, который никогда не терпит поражений и каждой своей атакой меняет ход битвы. Ты не опускаешься на колени перед царем, командующий Банокл?

Банокл шагнул вперед.

– Меня учили воинскому делу в Микенах, царь Приам. В микенских землях мы не опускаемся на колени перед своими царями. Мы доказываем им верность каждым своим поступком.

Царь тонко улыбнулся.

– Может, это не совсем мудро – напоминать мне о том, что раньше ты сражался в этом мегароне, собираясь меня убить. Если бы не герой Аргуриос, тебя бы прикончили на месте заодно с твоими товарищами.

– Что ж, – сказал Банокл, – дело в том, что Аргуриос был микенцем, как тебе известно…

– Хватит! – голос царя прогремел, внезапно исполнившись силы. – Ты здесь не для того, чтобы вступать со мной в спор, воин! А теперь вот что, – Приам подался вперед. – Мой сын Гектор назначил тебя командующим фракийцев потому, что ты собрал верную армию во время отступления через Фракию. Мне это казалось ошибкой – ставить во главе армии дурака. Но теперь оказалось, что Гектор был прав и ты – удачливый дурак.

Банокл открыл рот, чтобы заговорить, но Приам не дал ему этого сделать:

– Умолкни и слушай, воин! Мой командующий Тирсит, идиот, сегодня позволил убить себя в битве. Поэтому мне нужен новый командующий для отряда скамандерийцев. Я всегда предпочту удачливого дурака неудачливому гению. Поэтому ты снова командующий, Банокл, командующий самой прекрасной пехотой в мире.

– Да, но мне кажется… – начал Банокл.