Тройка мечей

Тирта не понимала, насколько прояснилось ее сознание, пока слабая боль не начала усиливаться. Ее тело, казавшееся мертвым, начало оживать. Девушка внутренне сжалась, понимая, какие мучения ее ждут при таком-то передвижении, если действие травы ослабеет. В конечном итоге она может столкнуться с болью, подобной той, какую испытал тот несчастный с Ястребиного Утеса, превратившийся в жалкое подобие человека, прежде чем последнее деяние, к которому принудил его тюремщик, наконец-то освободило беднягу навеки. Тирта знала некоторые способы справиться с болью и использовала их во время своих скитаний, чтобы бороться с обыденными трудностями, поджидающими любого путника, но они не могли совладать с теми испытаниями, что поджидали ее теперь. И никто ей не поможет – разве что она сумеет спровоцировать командира этого отряда, чтобы он прикончил ее, как они прикончили сокольника. Возможно, так и будет, если она сумеет его убедить, что после подобного удара милосердия шкатулка достанется ему.

Но только вот вещь у нее в руках нельзя было так просто взять и отдать чужаку. В глубине души Тирта это знала. Жива она или мертва, но она остается хранительницей, пока ее не освободят от этого обязательства. И спровоцированный удар мечом не решит проблемы.

Замыкающий снова натянул поводья, останавливая коня, и посмотрел назад. Это был свирепого вида парень в ржавой, плохо починенной кольчуге и великоватом для него глухом шлеме. Похоже, ему было неудобно, потому что он то и дело поправлял шлем, натягивая его пониже. Остальные из их отряда, которых Тирта не видела, медленно ехали вперед, унося и ее все дальше и дальше от замыкающего, а тот так и стоял на месте, и лошадь его опустила голову, словно бы утомившись от слишком долгого пути.

Отряд двигался тихо. Никто не разговаривал, и лишь лошадиное фырканье изредка нарушало тишину. Совокупное беспокойство и страх бандитов давили на Тирту. Ей уже отчетливее вспомнилось, как Герик возражал, не желая пересекать границу. От легендарного Эскора Карстен отделяли холмы, а не суровый горный край, ограждавший Эсткарп с востока. Но бандитов явно напрягала необходимость пересечь эту спорную территорию. Уроженцам низин с их ненавистью и страхом перед тем, что сокольник называл колдовством, не хотелось идти дальше.

Сокольник. Его застрелили. Тирте смутно вспомнилось, как она услышала об этом. Должно быть, он с помощью Алона вынес ее из рухнувшего здания – лишь затем, чтобы встретить смерть. А что сталось с его мечом Силы? Меч пришел к нему, а старинные легенды об оружии, выбирающем себе хозяина, говорили, что никому другому оно служить не будет. На пару мгновений память Тирты ожила, и она вспомнила, как сокольник накрыл их с Алоном собственным телом, когда обрушились стены. Пустой щит служил нанимателю до самой смерти – таков их кодекс. И все же Тирта думала, что под конец сокольник жил не только по кодексу, что, хоть она и была женщиной, он мог в тот момент позабыть про ее пол и воспринимать ее как павшего в бою товарища по оружию. Девушка вспомнила его темное лицо с впалыми щеками и странный желтоватый огонь, всегда таившийся в глубине его глаз и вспыхивавший от гнева или от каких-то потаенных, непонятных ей мыслей. Он обрел покой, и большего она и не могла бы ему пожелать.

Его сокол, так странно преобразившийся, когда смерть настигла его, – что с ним случилось на самом деле? И кто такой – или что такое – Нинутра?

Одно лишь воспоминание об этом имени заставило ее мысли свернуть в новое русло. На этот раз Тирта не видела женского лица – скорее ощутила тепло во всем теле, внутри, конечно, а не в одурманенной и омертвевшей плоти. А тем временем…

Воздух закружился, извернулся. А воздух может кружиться и изворачиваться? Несмотря на то что ее голову постоянно подбрасывало и это мешало смотреть, Тирта засекла какое-то движение над собой, в воздухе. Там сгустился туман – откуда мог взяться один-единственный клочок тумана в такой погожий день? Маленькое облачко могло зависнуть точно над ними и вместе с ними передвигаться. Но неужели его видит только она? Люди, ехавшие вокруг, ничего об этом не говорили.

Туман? Нет, тень! Но тени не возникают просто так в воздухе средь бела дня! Тень закружилась, удлинилась, сделалась плотнее. Тот самый меч, что висел над ними тремя на Ястребином Утесе, сделался видимым и становился все длиннее и шире. Отряд ехал под его сенью, и меч нес угрозу.

Но не для нее. В этом Тирта была уверена. Меч был проявлением той самой Силы, что уже помогла им в крепости. Он, как и серая птица, был предостережением и вызовом. Тирта почти ожидала, что сейчас раздастся крик той птицы, а может, из воздуха снова прозвучит имя.