Трон Знания. Книга 4 (СИ)

Иштар нехотя поднялся с кресла и отошёл к стене. Спёртый воздух слега всколыхнулся, и до Малики долетел аромат лайма. Этот запах появлялся вечером, когда приходил Иштар, и вместе с ним исчезал на рассвете. Сквозь невидимые дверные зазоры упорно просачивалось зловоние: запахи немытых тел, испражнений и подгоревших лепёшек. Сверху через решётку струился жар, усиливая смрад. Малика с нетерпением ждала, когда же закончится день, чтобы вновь вдохнуть воздух с привкусом воли.

— Я приспешница дьявола, а ты принёс мне одежду ангела, — сказала она, проведя ладонью по белому платью.

— Потому что ты ангел, который не смог понять меня, простить, принять и пройти со мной через всё.

— Ты помнишь…

Иштар оглянулся:

— Я всё помню.

— Отвернись!

Он уставился в стену:

— С тобой я обошёлся сурово. Я мог оставить тебя во дворце, но боялся, что ты совершишь очередную глупость. Ты, как плохая дорога: одни ямы и кочки, — всё время держишь в напряжении. А у меня было много важных дел.

— Если ты извиняешься…

— Не извиняюсь, — перебил Иштар. — Я мог закрыть тебя в Приюте Теней, приставить к тебе надзирателей, и очень жалею, что не сделал этого раньше, когда ты начала злить Хёска.

— Он невзлюбил меня с первого дня, — сказала Малика и просунула голову в ворот платья.

— Сейчас ты была бы в Грасс-Дэморе. Вместе со своими стражами.

— Они в порядке?

— Да.

— Они будут на суде?

— Ты увидишься с ними позже. — Иштар немного помолчал. — Хёск прочёл советникам документ. Он нашёл его в архиве сразу после моей коронации.

— Что за документ?

— Отчёт нашего посла в Порубежье. Я о нём тебе говорил. Там идёт речь о проклятии жрицы морун, из-за которого началась охота на твой народ.

— Интересно… — сказала Малика, затягивая волосы в узел на затылке. — И как звучит проклятие?

— Ты знаешь.

— Ваш посол мог его исказить.

— Того, кто изнасилует моруну, ждёт безумие, а у того, кто убьёт моруну, вымрет весь род. Правильно?

— Почти. — Малика накинула на голову чаруш. — Советники поверили?

— У нас другая вера, Эльямин. Мы не верим в проклятия.

— Можешь повернуться, — произнесла Малика, надевая цепь. — Какой был смысл рассказывать о нём Хазираду?

— Чтобы выбрать палача.

Малика сжала в кулаке уголок накидки:

— Это будет кто-то из моих людей?

— Да, Эльямин.

— Кто?

Иштар пересёк камеру и открыл дверь:

— Все трое.

Пройдя по тусклому коридору, Малика поднялась по каменным ступеням и схватила Иштара за локоть: от свежего воздуха закружилась голова, в глазах потемнело. Через несколько секунд ей удалось рассмотреть две тюремные машины-будки и автомобиль хазира с поднятым верхом. Слева находился Кеишраб, но гряда барханов закрывала вид на столицу. Справа тянулась знойная пустыня, изборождённая следами ящериц и змей. Впереди, на горизонте, солнце клонилось к алому горному кряжу.

Водитель-воин распахнул дверцу, и Малика с Иштаром сели на заднее сиденье. Тихо загудели моторы, машины покатили по дороге, огибая песчаные холмы.

— Хёск решил проверить, как действует проклятие на людей, которые в него верят? — спросила Малика, стараясь не думать о суде и казни. Где-то в глубине души теплилась надежда, что до казни дело не дойдёт.

— Не знаю, не спрашивал, — ответил Иштар, глядя в окно и щурясь от солнца.

— Мои люди вас разочаруют.

— Потому что нет никакого проклятия?

— Потому что они приносили мне клятву верности и никогда её не нарушат. Вам придётся найти других палачей.

— Ты хорошо держишься.

Рассматривая проплывающие за окном горы песка, Малика лишь усмехнулась: её колени трясутся от страха, ладони вспотели, в груди колотится сердце, и тяжело дышать.

Автомобиль вдруг свернул с дороги и, поднимая колёсами жёлтые пыльные фонтаны, полетел между холмами в сторону алых гор. Малика посмотрела в заднее стекло. Следом неслись тюремные машины.

— Куда мы едем?

— Ты всегда думала, что управляешь мной, — проговорил Иштар. — Но это не так, Эльямин. Просто наши желания порой совпадали.

— Не понимаю, о чём ты.

— Я сам хотел столкнуть Ракшаду с мёртвой точки. Хотел избавиться от предрассудков и устаревших традиций. Хотел очистить веру. Хотел, чтобы моё изваяние стояло в зале Хазирада рядом с изваянием моего предка. И всё, что я успел, — это казнить брата, провести несущественную реформу в армии и принять с десяток законов.

Малика покосилась на водителя: он либо глухонемой, либо верный до мозга костей. Татуировки на его руках доходили до плеч и заканчивались квадратными спиралями. Это не водитель и не обычный воин — за рулём сидел командир воинского подразделения…

Малика сцепила пальцы в замок и зажала их между коленями:

— Иштар! Куда ты меня везёшь?

— Недавно я думал: это начало, — продолжил он. — Убеждал себя не торопиться. А сегодня целый день думаю: это конец. Хазирад откатит Ракшаду назад, все мои начинания заглохнут, и моё имя станет нарицательным.

Автомобиль вдруг сделал резкий поворот, огибая бархан, и затормозил.

Иштар кивком указал в лобовое стекло:

— Пересядь в ту машину.