Трон Знания. Книга 4 (СИ)

Сбоку мелькнула тень, прозвучал чей-то извиняющийся голос. А Малика ждала, когда Иштар откроет рот и обольёт её грязью. И опять не было обиды, лишь жгучий интерес: как он станет изворачиваться и лгать, чтобы спасти свою шкуру и удержать корону.

Вдруг фиолетовое пятно врезалось в сферу, она лопнула как мыльный пузырь. По левую руку от Иштара встал Хёск… Иштар защитник?..

Малика не сдержалась: уткнулась лицом в ладони и рассмеялась.

— Эльямин! — прозвучал голос верховного жреца.

— Прости, — пробормотала она, давясь смехом, и поправила чаруш. Хвала тому, кто придумал эту тряпку.

Хёск с важным видом выдвинул обвинения против шабиры.

— Ты забыл сказать в начале речи: «Ракшада против народа Ракшады», — отозвался Иштар.

— Это глупая игра слов, — возразил Хёск, — и на самом деле ничего не значит. Мы получили около двух миллионов писем в защиту шабиры. Это меньше десяти процентов взрослого населения Ракшады. Десятая часть не может говорить от лица всего народа.

— Жена Альхары написала письмо, а он его не нашёл. Мать-хранительница написала. Всё её помощницы написали. А писем нет. Как ты это объяснишь?

Хёск вздёрнул подбородок:

— Ты обвиняешь меня в подтасовке результатов голосования?

— Я обвиняю людей, которые уничтожили письма, увидев на конвертах женский почерк. Я требую повторного голосования.

— Даже если за шабиру проголосует ещё десять процентов, это далеко не весь народ. Мы можем проголосовать ещё и ещё раз. В конце концов, народу это надоест. Сейчас ты можешь с достоинством оставить трон. Не превращайся в посмешище.

— Закрой рот и побереги силы, — сказал Иштар. — Скоро они тебе пригодятся.

— Я хочу поговорить с хазиром и верховным жрецом наедине, — произнесла Малика.

Хёск принял горделивую позу:

— Ты не можешь в суде диктовать свои правила.

— Мне надоело играть с вами в детские игры.

— Мне тоже надоело принимать участие в постыдном и циничном действе. Признай свою вину, и покончим с этим.

— Я хочу поговорить с вами без свидетелей. Считайте это моим последним желанием. Я имею на него право?

Хёск кивнул. Иштар жестом приказал судьям удалиться.

Когда за последним человеком закрылись двери, Малика сняла чаруш:

— Я расскажу вам одну историю.

— Хочешь запугать нас проклятием морун? — поинтересовался Хёск.

— Я никогда не видела отца, — произнесла Малика, пропустив слова Хёска мимо ушей. — Его убили, когда моя мать была на седьмом месяце беременности. Через три года она отыскала его убийц и отомстила им.

— Это мы слышали, — проговорил Хёск. Его лицо исказила презрительная гримаса. — Она убила двести человек. Героиня, ничего не скажешь.

— Я вас обманула.

— Я так и знал.

— Умерли все, кто убивал моего отца. Те, кто смотрел или проходил мимо. Те, кто слышал крики, но не заступился. Умерли их жёны и дети, родители, братья и сёстры. Их было не двести человек. Намного больше.

— Врёшь, — процедил Хёск сквозь зубы.

— Казни меня, и через месяц Ракшада опустеет.

— Ты врёшь!

Малика вздохнула:

— На твою долю, Иштар, выпадут небывалые трудности. Тебе придётся построить новую Ракшаду с людьми, которые выступили в мою защиту.

— Мне будет легко, Эльямин. Б'oльшую часть писем написали мои верные воины.

— Вы сговорились! — вскричал Хёск. — Да! Я догадался. Вы разыгрываете передо мной спектакль!

— В живых останутся дети, — произнесла Малика, глядя на Иштара.

— Я позову судей, — сказал Хёск, спускаясь с возвышения.

— Не волнуйся, Эльямин, — кивнул Иштар. — Мои воины обойдут каждый дом. Сейчас в столице их полмиллиона. Ещё полмиллиона на подходе. На рейде двести пятнадцать военных кораблей.

Хёск оступился на лестнице и едва удержался на ногах.

— А в других городах? — спросила Малика.

— Войска в боевой готовности.

— Ты подготовил почву для государственного переворота, — просипел Хёск.

Иштар с невозмутимым видом откинулся на спинку кресла и соединил перед собой кончики пальцев:

— Видишь ли, Хёск, я готовился к перевороту с того самого дня, когда ты отравил моих старших братьев. Я занимался этим девятнадцать лет. Как думаешь, мне нужна почва?

— Я бы знал… — Хёск замотал головой. — Я бы это знал…

Через полчаса Иштар и Малика вышли из здания суда. Солнце только спряталось за крышами домов. Время для уличных фонарей ещё не настало, и улицы медленно погружались в полумрак. Воины и священнослужители стояли поодиночке или небольшими компаниями и не проявляли интереса к хазиру и шабире. Если кто-то и рвался в бой, то никак не выказывал недовольства или радости, что день закончился тихо, без стычек и крови.

— Прогуляемся? — предложил Иштар. — Народ должен знать, что он победил.

Малика кивнула и побрела по улице, рассматривая тёмные витражные окна:

— Ты такое здесь готовил и хотел меня выслать?

— Хвала Всевышнему, всё обошлось.

— А если бы у нас ничего не получилось?

— У нас… — усмехнулся Иштар. — Ты хотела меня растоптать.

— Иштар…

— Думаешь, я ничего не понял? На что ты рассчитывала? На то, что расскажешь свою историю, и я начну метаться как крыса между двумя лагерями? Хотела выставить меня трусом и слабаком?

— Иштар…

— Разве не для этого ты вынудила Хёска подать на тебя в суд?