Тропа Исполинов

— С дедушкой… — и Пиро согнулся ещё сильнее. Тинч протянул ему флягу:

— Выпей.

— Нашего дома больше нет, Тинчи. И никого из наших тоже нет. В живых… нет. Меня самого чуть не убили.

Тинч слушал, не перебивая.

— Били палками и ногами. Это твои, Тинчи. Тагры. Или тагркоссцы. Поверь, мы не делали ничего плохого. Они пришли рано утром, сказали, что мы с чаттарцами у вас весь хлеб поели. Сказали, что мы скупаем у чаттарцев мертвые тела, а колбасой из них торгуем на рынке. Дед сказал им: "какая колбаса, не едим мы вашей колбасы". А они: "ага, значит, сами не едите, только нам продаете?" И началось… Спасибо отцу, костылём прикрыл меня. Солдат ударил его саблей. Я был весь в крови. А дедушка и мама… Мама…

— Кто это был? Это были солдаты?

— И солдаты тоже. И с ними… они называют себя "Стадом Господним". Или "отрядом народной обороны"… Ведь у нас в городе теперь свобода, Тинчи! На рынке объявили, и на соборной площади. Это значит — делай, что хочешь, и ничего за это не будет! Да, Тинчи, я сейчас совсем-совсем свободный! Хочешь — беги, а хочешь — ложись помирай…

— Если бы это со мной… — начал было Тинч и осёкся. — Ведь у тебя нож… Может, что-то можно было сделать…

— Довольно крови, — и Пиро, всхлипнув, коротко сказал что-то поэлтэннски.

— Что?

— Знаешь, Тинчи… Мы, конечно, может быть, и черномазые, и лягушек сырьём глотаем, и Богу-Зверю поклоняемся и с деревьев недавно слезли, но, знаешь… У нас говорят иногда: горе не требует нового горя.

— Пиро, — спросил Тинч, — а почему вы не уехали раньше? Ведь, наверное, ходили какие-то слухи…

— Нашу телегу и лошадь мы отдали чаттарцам. Позавчера в Коугчаре убивали чаттарцев. Вчера, когда убивали нас, у нас уже не было ни телеги, ни лошади.

— Чаттарцев?

— Чаттарцев! — воскликнул Пиро. — Дома надо сидеть, а не по заработкам шататься!

— А… Айхо?

— Да чтоб ты пропал в своем Бугдене! Она потом каждый день приходила. Она ждала тебя… А теперь в твоём доме живут келлангийские офицеры! Знают, что в доме Даурадеса их никто пальцем не тронет!

— Что случилось с Айхо?

— Она не пострадала, не бойся… Её мать увезла, и других детей тоже. Я как узнал, что собирается толпа бить чаттарцев, выпросил у отца телегу, взял денег — из тех, что присылал капитан Маркон, и отдал им. Они погрузились наскоро, даже дверь не заперли, и дядя Мвен отвёз их в горы. Где они сейчас — я не знаю… Те, твои, вначале разгромили чаттарское кладбище…

Тинч как наяву увидел высокую белую стену и маленький холмик с каменным домикомульем на вершине. На верхней плите с выбитой надписью они с отцом столько раз рассыпали свежие степные цветы…

— …потом стали поджигать дома. Подпирали дверь снаружи и поджигали. У кого на окнах были решётки, сгорели сразу. Кто выскакивал из окон — били камнями… Мало кому, говорят, удалось уйти в горы… Видно, это Бог посылает нам такое испытание. Если человек ни за что убивает человека…

Он не выдержал и снова сжался, зажмурив глаза. Тинч попробовал приподнять его за плечи и Пиро, не сдерживаясь, зарыдал в голос.

— Куда же ты пойдешь? — спросил Тинч. — Тебе нельзя возвращаться в город.

— Куда угодно. Хоть и "к себе в Элт-Энно". Как твои этого… хотят.

— До Элт-Энно далеко… Может, попробовать найти дядю Мвена?

— Его убили вчера вечером, когда он вернулся в город. Он ничего не успел мне рассказать.

Тинч опустил руку в костер, подхватил на ладонь уголек и быстро сжал пальцы. Слезы брызнули из глаз. Он отбросил уголек и, потирая ладонь, предложил:

— Я, кажется, знаю дом, где тебя примут как друга.

Он стал объяснять, как пройти к дому у дороги, где жила семья Таппи. Пиро слушал и как будто не слышал. Наконец, он улыбнулся, вытер рукавом глаза и спросил:

— Как сапоги-то?

— Хожу. Маловаты, правда, стали.

— Вернусь, сошью тебе новые. Да, вот что. Ты идешь туда. Возьми нож.

Тинч спрятал руки за спину.

— Нет, Пиро. Я домой иду.

— В твоем доме живет генерал Хорбен!

Тинч выкатил из-за спины ковригу:

— Дели!

Отточенное лезвие рассекло хлеб пополам. Внутри что-то негромко звякнуло.

Из-под ножа на расстеленную куртку покатилась пуля.

3

"Великий День, я лишь хочу умолить Небо помочь людям.

Во мне слишком мало сил, чтобы разрушать деяния зла.

Дай мне силу хотя бы десяти человек, и я сокрушу стены, что понастроили вокруг себя люди.

Великий День!.."

Холод пробирался по затёкшим коленям. Хлюпала в скалах вода. С потемневшего неба слетали редкие снежинки.

"Оборони слабых от гнева сильных. Будь им заступником и подмогой. Заставь опуститься руку, меч поднявшую, дабы промышляли существование мечом не по прихоти. Освети их души, Великий День!

Я — не Велик… И мне далеко до величия тех, кто знает и может. Позади у меня слишком мало лет и опыта. Я не знаю, к кому мне идти и что делать, и я бессилен на земле своей.

Как жить дальше?"

Где-то там, за пеленой небес должны быть Великие Звезды. Солнце — лишь одна из них, знал он. Надо обратиться к ним, ко всем звёздам сразу, даже если их не видать на дневном небосклоне.

Они помогут, они должны всё знать, они не могут не знать, когда придёт…